Амаяк Сирас - Арарат

Наапет и Асканаз звонко чокнулись с Михрдатом.

— Сестрица Сатеник, — обратился к хозяйке Наапет, — когда же ты сядешь за стол вместе с нами?!

Поблагодарив кивком головы, Сатеник тихо отозвалась:

— Кушайте на здоровье.

— Она установила правило — куска в рот не положит, пока все домашние не поедят! — объяснил Михрдат, по опыту знавший, что никто не в силах заставить жену изменить установленный порядок. — Теперь будет ждать Габриэла.

Асканазу не впервые было обедать в этой семье, и он хорошо знал привычки Сатеник. Отведав толмы, он с восхищением промолвил:

— Какая вкусная получилась у тебя толма, тикин Сатеник!

Сатеник улыбнулась, довольная похвалой. Коснувшись рукой Асканаза, она сказала:

— Кушай на здоровье, родной! Нарочно мало тебе положила, чтобы не отбить аппетита: на второе у меня жареная курица…

— Свидетель бог, грех портить вкус такой толмы, съев после нее еще что-нибудь, — заметил Наапет.

— Ой, ослепнуть бы мне… — всполошилась Сатеник и поспешила на кухню. Она вернулась с новой миской толмы, откуда наложила щедрую порцию на тарелку Наапета.

Наапет ладонью расправил усы и, подняв стакан, обратился к Сатеник:

— Сестрица Сатеник, не мало ты натерпелась в жизни. Но раз даровала тебе судьба такое счастье, как заботливого мужа и хорошего сына, — довольно горевать. Теперь и тебе, и мне лишь одно остается пожелать — чтоб судьба пощадила нас и мы больше не знали горя.

— Да услышит и исполнит твое пожелание господь, — тихо отозвалась Сатеник.

После этого выпили за Наапета, пожелали Асканазу благополучного путешествия, Михрдату — здоровья, а отсутствующему Габриэлу — счастливой жизни.

В заключение Сатеник подала клубнику.

Михрдат помог жене убрать посуду со стола, вставил папироску в длинный мундштук и с наслаждением закурил.

Наапет достал из кармана четки; перебирая их, он подошел к окну и обратился к Асканазу:

— Погляди-ка, как ясно видны обе вершины Арарата!

— Да, чудесно. Дом Михрдата хорош тем, что стоит выглянуть в окно — и перед тобой оба Арарата!

— Десять лет гляжу на них и не могу налюбоваться! — подхватил Михрдат.

Все трое вышли во двор, уселись на длинную скамью и с минуту молча глядели на заветную гору. Чуть видная тучка медленно плыла по небу между Большим Араратом и Малым.

— Действительно, можно всю жизнь любоваться этой картиной и она не надоедает: ведь каждый час Арарат выглядит по-иному… — произнес Асканаз.

— Он сейчас похож на старого льва… — заметил Михрдат, выпуская дым из ноздрей. — Гордого, величавого льва!

— А в облачные дни оба Арарата кажутся головными верблюдами каравана…

— А то словно огромные головы сахара среди поля!

Наапет, молча слушавший их, собрал в ладонь четки и внушительно сказал:

— Арарат похож только на самого себя и больше ни на кого!

Михрдат промолчал. Асканаз задумался на минуту, взглянул на суровое лицо старика и заметил:

— Нет человека, который, глядя на Арарат, не подыскал бы ему сравнения.

— Но никто не понимает, что такое Арарат! — уверенно возразил Наапет.

— То есть?

— Не понимают, что Арарат похож только на самого себя. Он — пророк!

Асканаз обычно не прекословил старику. Он молча ждал, чтобы Наапет пояснил свою мысль.

— Ну да! — с воодушевлением продолжал Наапет. — Арарат — это мудрый пророк. Ведь Ной, приставший со своим ковчегом к его вершине, так и сказал ему: «Исполнись мудрости, гора избранная!» И когда бы ни привиделся мне во сне Арарат, он всегда беседует со мной, словно живой человек. И на следующий день обязательно случается что-либо хорошее! А ну, взгляни внимательно на него: вершина у него белая — знак справедливости и мудрости, у подножия — зеленеющие поля, в долинах — цветы, — это уж знак неувядаемой жизни. Он словно хочет сказать: «Люди, будьте подобно мне справедливыми и мудрыми, и жизнь ваша будет цвести во веки веков».

— Сравнение определяет не столько описываемое, сколько описывающего, — улыбнулся Асканаз.

— Ты что-то сказал, сынок? — откликнулся Наапет: увлеченный своими мыслями, он не расслышал Асканаза.

— Говорю, сравнение хорошее, но каждый человек кузнец своего счастья.

Асканаз бросил взгляд на белую вершину Арарата, затем перевел взгляд на седую голову Наапета. Погруженный в мысли старик, казалось, ведет тайную беседу с заветной горой. Чудилось, что и Арарат, в свою очередь, пристально смотрит на Наапета и два среброглавых старца понимают друг друга…