Дмитрий Власов - Там, за передним краем

Минут через пять девчата улеглись. Пилотки натянули на уши, прижались, чтобы телами своими побыстрей согреть друг друга. Вадим обратил внимание на то, что, как и в землянке, боевые пары легли вместе. Для снайпера, как и для летчика-истребителя, много значит, кто с ним рядом, кто в случае нужды прикроет его, выручит. Да и не только это. Главное — выполнить поставленную задачу. И тут важно, чтобы рядом с тобой был такой напарник, который бы по движению твоих губ, выражению глаз знал, что от него сию секунду требуется. Такое единение не приходит сразу. И не каждая пара становится по-настоящему боевой единицей. Притирка, достижение психологической совместимости длится не день и не два. Потому и рад Лавров, что нет у него в отделении «потусторонних» разговоров, нет косых взглядов. Значит, притерлись, значит, стали роднее и ближе друг для друга.

Место для себя Вадим определил с краю, рядом со Степаненко. Положил вещмешок, завернулся в шинель и улегся. Минуту была тишина. Потом послышался тяжелый вздох Удальцовой.

— Везет же некоторым, — проговорила она с деланной завистью. — Может быть, я тоже хотела лечь с краю. Так нет, Марина легла там. А по закону-то командира надо в середину, пусть всех согревает.

— Ему через полтора часа заступать на дежурство, — заметила Таня.

— А мне больше и не надо, — вкрадчивым голосом произнесла Света. — Хоть бы эти полтора часа…

— Светка, — не выдержала Аня Шилина, — да уснешь ты наконец! — И хлопнула ее ладонью по мягкому месту. Девушки хихикнули и замолкли.

Вадим долго лежал с открытыми глазами. Сон не шел. Только теперь он понял, каким благом для девушек была их землянка. Но началось наступление. До Риги — леса, болота, реки. Где им отдохнуть, обсушиться, согреться? Не всегда ведь, как, к примеру, сегодня, и костер можно развести. А зарядят дожди… Правда, в снайперской школе их учили, как из двух плащ-палаток делать одну палатку на двоих. Тесновато, конечно, но все-таки не под открытым небом. Можно бы и сегодня это предложить. Но, во-первых, дождя не предвидится, а во-вторых, если бы он в такой палатке лег вместе с Мариной или еще с кем, то Удальцова доконала бы его вконец. Вот язык у человека! Хорошо хоть незлобивый. Шутки ее, подковырки, может, и не всегда приятны, но они чистосердечны, в них юмор и доброта.

А есть ли среди девушек злая, завистливая! Вадим мысленно брал каждую в отдельности и пытался найти такой порок. И с удовлетворением отметил: таковой в отделении нет. Фронтовая жизнь, особенно жизнь переднего края, когда человек постоянно рядом со смертью, снимает с души всю фальшь, всю коросту. Она высвечивает, формирует и растит лучшие человеческие качества. Потому и нет уз святее боевых. Лавров знал: если кто-то попытается обидеть хоть одну из снайперов, тут же вступится все отделение. Вспомнилось письмо Клавы Нечипорук. С каким гневом писала она о женщине, которая неодобрительно отозвалась о девушках-фронтовичках. А ведь она не одна такая, эта Мотя. Есть Моти и в мужском обличье. Даже здесь, в полку. Увидели бы они сейчас этих «соблазнительниц» в кирзовых сапогах, в пилотках, натянутых на уши, прикрытых шинелями. Неподалеку ухают снаряды, мины, стучат крупнокалиберные пулеметы, а они посапывают как ни в чем не бывало. Устали до полусмерти, пригрелись. Пройдет несколько часов — подъем. Первым делом надо будет умыться. А где? Привести себя в порядок, чтобы выглядеть аккуратной, красивой, тоже нужно время и условия. Ни того, ни другого нет. И тем не менее они будут и аккуратны, и красивы. Горды, искренни, чисты. Истинно слово — стеклышки.

Постепенно стала наволакиваться дремота. Рядом, мелко дышала Марина. Даже через шинель Вадим ощущал ее тепло. Прикрыл глаза. Будто только-только это сделал, а уже толкают. Сразу не понял, в чем дело. Оказывается, пора дежурить. Проворно встал, сделал несколько резких движений руками, пробежку на одном месте, приседания. Все! Сон прогнал. Лида и Дина тем временем легли, укрылись шинелями.

Лавров задумался: будить Марину или подождать? Решил: пусть еще немного поспит. Прошелся вдоль ельника, прислушался — никого. Лишь в верхушках деревьев ветерок шушукается с хвоей. Небо звездное, светит луна. Вдруг от штабного шалаша послышались шаги, потом показался силуэт человека. Он шел прямо сюда. Сержант сжал крепче винтовку. Выждал, пока тот еще приблизится, и грозно окрикнул:

— Стой! Кто идет?

— Не узнал, братишка? Это я, Николаев. Ты что, часовым, что ли? А где же твои красавицы? — Увидел. — О, неплохо устроились.