Валерий Поволяев - Здесь, под небом чужим

Сестра быстро успокоилась.

Ветер гнал над мокрой холодной землей клочья облаков, иногда из них на землю сыпался мелкий, как пыль дождь, летела какая-то жесткая неприятная крупка, стеклисто скрипела под ногами, вызывала на зубах чес и нехорошие думы.

– Пойдем в хату, Василь, помянем маму, – сказала сестра, поднимаясь. Глаза у нее уже были сухие, голос не дрожал – видать, все перегорело.

– Пойдем, – сказал Куриленко, поднимаясь с поленницы.

Уже в хате, когда поспела картошка, а из погреба сестра достала моченый арбуз и вкусно хрустящие на зубах, будто свиные хрящики, крохотные твердые огурчики, – умела она их готовить знатно, никто в Новоспасовке не умел так хорошо солить пикули, как родная сестра комдива, – Куриленко спросил, задумчиво разжевывая схожий с винтовочным патроном твердый огурчик:

– Наших не видела?

– Кого наших? Красных, что ли? Да их – полное Гуляй-Поле.

– Не тех красных… – Куриленко поморщился. – Нестора Ивановича Махно не видела?

– Некоторое время был в Екатеринославе… Там у него, говорят, целый мешок бриллиантов своровали…

– Да ну! – Куриленко удивился. – Целый мешок бриллиантов? Неужто правда?

– Говорят, правда.

– А Белаша не видела?

– Видела! – неожиданно оживившись, воскликнула сестра. – На Новониколаевских хуторах.

Новониколаевские хутора – это было совсем недалеко отсюда. Расположены те хутора были очень удачно – в случае нападения с них было легко уходить.

– Кого еще видела?

– Петренко видела.

– Еще кого?

– Вдовиченко.

– Еще кого?

– Остальных не знаю. На хуторах их собралось человек двадцать.

Куриленко пешком пошел на Новониколаевские хутора. Коня у сестры не было – отняли, да и, честно говоря, не хотелось садиться в седло, хотелось пройтись пешком, подышать родным воздухом, помесить ногами землю – слишком давно не был в этих местах, соскучился, – поглядеть, что война сделала со степью.

– Ты поаккуратнее, – напутствовала его сестра, – оружие возьми: не ровен ведь час – и вороны могут налететь.

– Ерунда, – отмахнулся Куриленко, но маузер с собою взял. На всякий случай. В карман шинели насыпал патронов.

Дорога на хутор – размякшая, истоптанная конскими копытами – оказалась длиннее, чем он думал. В некоторых местах прямо посреди дороги чернели воронки, их никто не думал засыпать, словно бы в селах да на хуторах здешних перевелись рукастые хозяйственные мужики, в двух местах в стерне лежали свежие, еще не расклеванные воронами лошадиные трупы, а уж трупов старых, съеденных птицами, с печальными костями черепов, пусто глядящих в небо, попадалось столько, что их и считать не хотелось.

Печально делалось Василию Куриленко, лицо у него дергалось, будто у контуженого, уголки губ расстроенно подрагивали.

Первый человек, которого он встретил на хуторе, был Виктор Белаш. Невысокий, плотный, с щеточкой усов, он настороженно держал руку в кармане ватника, глядя на статного красного командира.

Узнав Куриленко, расцвел в невольной улыбке, широко раскинул руки в стороны.

– Ба-ба-ба, кого я вижу!

Куриленко не удержался, тоже раскинул руки в стороны.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Судя по сведениям, дошедшим до нас, Петр Лютый не имел ни родителей, ни родственников, был круглым сиротой – он не знал вообще, кто произвел его на свет. ( Здесь и далее – примеч. автора. )

В советские времена это была Львовская область

Ныне – город Львов.