Владимир Колычев - Утомленное солнце

Артем представился. Капитан тоже. Его звали Миша.

Только офицеры закурили, как Артема кто-то тронул за локоть. Он обернулся и увидел Римму. Она-то как здесь оказалась?

– Ты что, тоже куда-то едешь? – удивился он.

– Нет, провожаю, – улыбнулась она.

– Кого?

– Тебя… Макарыч сказал, что ты сегодня уезжаешь. С Белорусского. Вот я с утра здесь… Ты уж извини меня за то, что я тебе про Владу наговорила…

– Что есть, то и наговорила, – усмехнулся Артем. – Чего извиняться…

– Она сегодня замуж выходит, – сообщила Римма. И вроде как в шутку спросила: – Ты меня не убьешь?

– За что?

– Ну, в Древнем Риме убивали тех, кто плохие новости приносил…

– Мы не в Древнем Риме.

Артем чувствовал, как немеют ноги. Невозможно было смириться с мыслью, что Влада выходит замуж за другого.

– Но ведь новость плохая.

– Неважная.

– Забудь про нее.

– Попробую.

– Оставь мне свой адрес? – с надеждой посмотрела на него Римма. – Я тебе буду писать…

Только этого не хватало, подумал он.

– Меня переводят к новому месту службы. Адреса я еще не знаю…

– Тогда ты мне напиши!

Дрожащей рукой она всучила ему сложенный вчетверо лист бумаги. Артем механически сунул его в карман.

Римма воспряла духом. Улыбнулась.

– Так не хочется, чтобы ты уезжал, – сказала она.

– Служба есть служба.

Он посмотрел на часы. Его тяготил этот разговор. Хотелось поскорее сесть в поезд.

– Я понимаю… И это возьми…

Она вложила ему в руку серебряный крестик на толстой суровой нитке.

– Это что еще такое? – растерянно-удивленно спросил Артем.

Он попытался вернуть крестик обратно, но Римма спрятала руки за спину.

– А выбрасывать его нельзя! – предупредила она. – Плохая примета!

Это было его больное место. Летчики, как и моряки, – народ суеверный.

– Что же мне с ним делать? Не повешу же я его на шею…

Он порадовался, что спутники деликатно отошли в сторонку, чтобы не мешать ему. Вряд ли они слышали, о чем они говорили с Риммой.

– В карман положи.

– Там у меня партбилет.

– А ты в другой карман положи… Артем, так надо!

– Кому надо?

Крестик жег руку. Он не знал, что с ним делать…

– Тебе надо. И мне надо. Я хочу, чтобы ты с войны живым вернулся.

– С какой войны? О чем ты?

– Я что, по-твоему, дура, не понимаю, что происходит? Война будет, с немцами!

– Ты что, не слышала заявление правительства? – возмущенно спросил он.

– Ерунда все это!

– Да как ты можешь такое говорить?

– Раз говорю, значит, могу. Артем, я сердцем чувствую, будет война. А на войне убивают. А тебя Бог будет хранить…

– Бога – нет!

– Бог есть, – не согласилась он. – Он у каждого в сердце…

– Это кто тебя так научил? Твой брат?

– Захар здесь ни при чем. Но он тоже в Бога верит…

– Потому и за решеткой, да?

– Ты думаешь, он преступник? – стала заводиться Римма. – Нет, просто он вызов бросил…

– Кому вызов? – сурово нахмурился Артем.

Римма втягивала его в антисоветский разговор. Он обязан был доложить об этом в соответствующие органы. Но ведь он же не стукач…

– Кому надо… – сверкнула взглядом Римма.

И тут же потухла. Она и сама поняла, что зашла слишком хорошо.

– Артем, я тебя очень прошу, возьми крестик. Ну, пожалуйста…

– Хорошо. А ты пообещай мне, что сейчас же уйдешь…

– Обещаю!

Он спрятал крестик в правый нагрудный карман. Но Римма не уходила. Стояла и смотрела на него. В глазах слезы.

– Мы же договорились, – напомнил он.

– Все, ухожу…

Неожиданно она подалась вперед, обвила руками его шею, подтянулась на носочках и поцеловала его в губы. Все произошло быстро, как дуновение ветерка… Вот она уже идет прочь от него. Быстро, не оглядываясь. Теряется в толпе. А на его губах остается сладкий клубничный вкус. И на душе свежо…

До слуха донеслась до боли знакомая мелодия. Репродуктор на здании вокзала выводил «Утомленное солнце»… Может, все-таки есть любовь?

– Невеста? – спросил капитан.

Артем с удивлением обнаружил зависть в его взгляде.

– Нет, просто знакомая…

– Да? – просветлел ликом Миша. – Может, адресок оставишь?

Рука невольно потянулась к карману, где лежал сложенный вчетверо лист бумаги. Может, и крестик заодно ему отдать?.. Нет. Не должен он этого делать!..

Артем застегнул клапан кармана, так и не достав адреса.

– Ей всего шестнадцать лет… – нашел он отговорку.

– Ну и что? Я же ничего такого. Или ты не веришь в платоническую любовь?

– Какая любовь? О чем ты?