Генрих Бёлль - Где ты был, Адам?

– Хороша игра? – спросил он негромко.

– Да, – ответила она, – просто страшно становится. Все это – как это говорится по-вашему – выпукло? Рельефно?

– Наглядно, – подсказал он.

– Да, да, именно наглядно – смотришь, словно в открытую дверь.

Шум в коридоре постепенно стих, двери больше не хлопали. Но тут Файнхальс вдруг явственно услышал, что его зовут.

– Файнхальс! – надрывался каптенармус. – Где вы там, черт вас возьми?

– Это вас зовут? – спросила Илона.

– Да.

– Идите, – сказала она чуть слышно, – прошу вас! Я не хочу, чтобы вас видели здесь, у меня.

– Когда вы уходите отсюда?

– Около семи.

– Подождите меня – я зайду за вами!

Илона кивнула и вся вспыхнула, опустив глаза. Она молча стояла перед Файнхальсом, пока тот не посторонился и не пропустил ее в угол к столу.

– На подоконнике в пакете торт – это для вас, – сказал он. Потом, приоткрыв дверь, осторожно выглянул в коридор и выскользнул из комнаты.

Файнхальс спустился по лестнице не спеша, хотя каптер звал его теперь откуда-то снизу – видимо, с площадки второго этажа. Проходя мимо выпускниц 1942 года, он улыбнулся юной Сорне Карток, а лица Илоны не смог различить – витрина ее класса висела далеко от окна, где уже сгустились серые сумерки. Внизу на площадке его встретил каптенармус.

– Куда вы запропастились? – сказал он. – Битый час ищу вас по всему дому.

– Вы же сами меня в город послали за картоном.

– Посылал, верно. Только вы ведь вернулись уже с полчаса назад. Пойдемте, вы мне нужны.

Он взял его под руку, и они спустились на первый этаж. Из-за дверей доносился шум голосов, пение. По коридору сновали с подносами санитарки – из мобилизованных русских девушек.

С тех пор как Файнхальс благополучно выбрался из Сокархей, каптенармус многое спускал ему с рук. Он, казалось, вообще подобрел, по на самом деле приказ, возложивший на него организацию эвакопункта, вывел его из душевного равновесия. Ему не давали покоя кое-какие детали, о которых Файнхальс не имел ни малейшего представления.

Странные вещи происходили с недавних пор в германской армии. Файнхальс ничего не знал о них, а если бы и знал, то все равно не понял бы, чем все это грозит. Но каптенармус – старый служака – жил только армейскими порядками, без них был вообще немыслим, и эти непонятные вещи очень беспокоили его. В самом деле, в прошлые времена практически было очень трудно согнать его и ему подобных с насиженных теплых местечек, скажем, перевести в другую часть или откомандировать в чье-либо распоряжение и так далее. Пока приказ тащился по инстанциям, его без труда обходили. И первыми выхолащивали приказы сами же их творцы, доверительно сообщая своим подчиненным – исполнителям – о многочисленных лазейках и обходных путях. И чем беспощадней становились формулировки законов и приказов, тем легче было их обходить. На самом деле на них никто не обращал внимания, и исполняли их только когда хотели избавиться от неугодных людей. На крайний случай всегда оставалась медицинская комиссия и телефонный звонок «сверху». Но теперь все изменилось – телефонные звонки не действовали больше: люди, с которыми надо было говорить в подобных случаях, либо перестали существовать, либо вышли из пределов досягаемости. А с теми, что остались, не стоило и говорить – они вовсе тебя не знали, да и не стали бы тебе помогать, потому что сами не могли рассчитывать на твою помощь при случае. Bсе связи перепутались, смешались, и оставалось лишь изо дня в день в великих трудах спасать собственную шкуру. До сих пор война для каптенармуса шла только по телефону, но теперь она начала глушить телефон.

Вышестоящие инстанции, кодировка и начальство менялись чуть ли не ежедневно, случалось, придадут тебя сегодня какой-нибудь дивизии, а назавтра, глядишь, от дивизии остается только генерал, два-три штабных да писаря…

В коридоре первого этажа каптер отпустил локоть Файнхальса и самолично открыл перед ним какую-то дверь. В комнате за столом сидел, покуривая, Оттен. На столе чернел глубокий след, выжженный сигаретой.

– Наконец-то, – сказал Оттен, откладывая газету. Каптенармус посмотрел на Файнхальса, тот – на Оттена.

– Ничего не поделаешь, ребята, – сказал каптер, пожимая плечами, – мне приказано откомандировать из госпиталя всех выздоравливающих моложе сорока. Рад бы помочь – да не могу. Так что собирайтесь!

– Куда откомандировать? – спросил Файнхальс.

– На фронтовой пересыльный пункт, и немедленно! – сказал Оттен, протягивая ему предписание – одно на двоих.