Овидий Горчаков - Вне закона

Тут только заметил я, что все еще сжимаю в руке вытяжное кольцо. Я привстал на колени и стал отстегивать парашют, путаясь в карабинах и пряжках. Попробовал встать на ноги – заискрило в глазах. Не успел я снять с груди вещевой мешок, как услышал вдруг чей-то далекий протяжный крик: «Самсонов! Самсонов!..» Я не поверил своим ушам, снял подшлемник. «Кто это вопит?! – думал я, хромая, прыгая на одной ноге вокруг полотнища, собирая его в кучку, наспех обматывая стропами. – Вопит “Самсонов!” – в немецком тылу!» Неужели кто-то из наших попался в лапы немцам?!

Я бросился к лесу, морщась от острой боли и путаясь в стропах. На опушке провалился по грудь в какую-то яму. Кое-как выбрался. Парашют торопясь спрятал в яму. И снова побежал хромая в глубь леса.

– Сам-со-нов! – услышал я опять и повернул в ту сторону, откуда доносился этот отчаянный крик.

Совсем близко зловеще заухала сова. Не успел я продраться сквозь частый сосняк, как на пути выросли лиственные заросли, целиком закрывшие небо. Полуавтомат цеплялся за каждый сучок, слипшиеся волосы лезли в глаза, пот струйками стекал по лицу.

Наконец я присел, чтобы отдышаться. Потрогал лицо – царапины сочились кровью. Скрипя зубами, я стащил кирзовый сапог и ощупал ногу: она сильно распухла у щиколотки. Попробовал натянуть сапог. Больно, не лезет. Пришлось заткнуть сапог за пояс. Потирая ногу, я взглянул на выплывшую из-за облаков луну. Подумалось: эта же самая луна – невероятно, но факт! – светит сейчас и над Москвой, над домом на Красноказарменной, где остались наши десантники, друзья и где всего каких-нибудь три-четыре часа назад мы сами готовились к вылету, светит она и над немцами, спящими сейчас в подлесных деревнях. А может, они вовсе и не спят, а уже ищут нас?

– Самсонов! – прокричал все тот же голос совсем недалеко. Боязнь отстать от группы, потеряться пришпорила меня, придала силы.

– Ква-ква-ква! – услышал я вдруг, и от кустов отделилась темная фигура.

– Ква! – обрадованно повторил я наш условный сигнал и разглядел бледное лицо и лохматую шапку курчавых черных волос Кольки Шорина. У меня было такое чувство, словно я не видел Шорина давным-давно… «Ква!» А ведь совсем не похоже у нас выходит, придумали тоже сигнал!.. К горлу подкатил смешок – ну и фантастика: свалился с неба, прячусь, охромев, от невидимого врага, квакаю, как лягушка!..

– Это ты, Витя? Тише! – прошептал Шорин. – Наконец-то нашел хоть одного. Где ребята? – Он вытер тылом ладони блестящий лоб. – Слыхал крик? Хороши мы с тобой, Витя!

С самого начала на Красноказарменной называли меня Витей.

При свете луны он окинул взглядом мою разорванную одежду, босую ногу, перекошенное от боли лицо. Сам он по грудь был облеплен черной болотной грязью.

– Пошли! – сказал Шорин и, повернувшись, скрылся в кустах.

Я захромал за ним.

Крик больше не повторялся, но впереди, в сотне метров, послышался приглушенный говор. Под высокой сосной тускло блеснул летный шлем командира. Вон и Володька Щелкунов. Детина саженного роста. Обменявшись условным сигналом, мы подошли к товарищам. Кухарченко опустил дуло автомата и весело и громко сказал:

– Пламенный привет мастерам парашютного спорта! Вот и все в сборе!

– Нет, не все еще в сборе, – негромко сказал Самсонов.

– Кого еще не хватает? – забеспокоился Шорин.

– Бурковой. Она еще не приземлилась. – И кивком командир указал вверх.

Там, на высоте трехэтажного дома, на стропах запутавшегося в шапке сосны парашюта, висела Алла Буркова.

– Застряла между небом и землей, – проговорил, давясь от смеха, Кухарченко.

– Надо бы ее там и оставить, – усмехнулся Самсонов, – чтобы не орала, как оглашенная, на весь лес. Не хотел я девок брать – горя с ними не оберешься… Ну да ладно! Приветствую вас, друзья, в Могилевской области БССР, а вернее, в Минско-Барановичском округе германского протектората «Остланд»!

– Ну давайте скорее, мальчики! – заторопилась Надя. – А что кричала Алка… Подумаешь! Если бы не кричала, мы бы так быстро не собрались.

– Прыгнули хорошо, кучно, – сказал, жуя сухарь, Василий Боков. – Собрались быстро. Молодцы!

Кто глаз чуть не выколол, кто в болоте чуть не утонул, кто на дереве застрял, а вообще все хорошо, прекрасная маркиза!

Он подавился сухарем, закашлял громко.

– Кашлять в пилотку! – сердито напомнил командир своему заместителю. – И поменьше речей! Скорее, Леша! Ты же знаешь, нам надо как можно скорей дальше уйти от места выброски!