Николай Панов - В океане

Затем последовали: известная вам имитация взрыва в форме учебно-аварийной тревоги на доке, немедленное радиодонесение резидента, высадка в ту же ночь диверсионной группы с быстроходного катера, закомуфлированного под рыбачий бот, и, наконец, арест всех участников диверсии. Не удалась и попытка вывести док из строя в пути, чем хотели расквитаться с нами джентльмены, слишком поздно понявшие, что им не удалось перехитрить нас…

Людов встал.

— Еще раз, товарищ Ракитина, выражаю вам глубокую благодарность за ваше мужественное поведение в этом деле.

Таня хотела что-то сказать. Ее губы кривились, все влажнее блестели глаза. Она судорожно всхлипнула, выбежала из каюты.

Невольно мичман приподнялся.

— Подождите, Сергей Никитич, может быть, так лучше, — сказал майор. — То, что она пережила, не очень легко забыть, вытравить из сердца… Прежние добрые чувства, которые она питала к убитому…

Они молчали. Стало отчетливо слышно, как тикают на переборке часы, пофыркивает вода в умывальнике, журчат за иллюминатором волны.

— Что же это за добрые чувства такие? — сказал наконец через силу Агеев.

— Да, мичман, добрые чувства были, — откликнулся Людов. — И был очень испорченный, злой человек, не постыдившийся использовать эти чувства. Жила-была советская медицинская сестра, очень молоденькая, очень восторженная, работавшая в дни Великой Отечественной войны на передовой линии фронта. В госпитале она спасла от смерти человека, найденного тяжело раненным среди освобожденных нами пленников фашизма.

Это был подосланный к немцам тайный агент одной из иностранных разведок. Работая в гитлеровском гестапо, он украл имя и фамилию Дмитрия Васильевича Кобчикова — взятого в плен гитлеровцами, казненного ими советского офицера. С документами Кобчикова шпиона забросили в концентрационный лагерь, но ему не повезло, он был тяжело ранен при воздушном налете, перед тем как пленников фашизма освободила наша наступавшая часть.

Наши санитары доставили мнимого Кобчикова в госпиталь, наши хирурги вернули ему жизнь. Медсестра Таня Ракитина дни и ночи проводила у его койки, выхаживала его. Она сердечная, хорошая девушка, в те дни он представлялся ей чуть ли не героем.

Наступил мир, и диверсант попросту, вероятно, забыл об этом приключении военных лет. Едва ли он предполагал, что их дороги когда-либо сойдутся опять.

Но их дороги сошлись. Перейдя нашу границу уже не впервые, направляясь на явочную квартиру, в комнату Шубиной после трудного морского заплыва, он встретил Ракитину, и эта встреча оказалась для него роковой. Вступила в дело борьба человеческих воль и страстей, повлекшая за собой ту толпу случайностей, через которые, как учит нас диалектика, прокладывает себе путь необходимость.

Но ведь шпиона-то убил его сообщник, как вы сказали? — взглянул на майора Агеев. — При чем тут Татьяна Петровна?

Татьяна Петровна сама, вероятно, захочет со временем рассказать вам о том, как она расправилась с диверсантом… — С ласковой насмешкой смотрели на Агеева глаза майора, и главный боцман покраснел, стал всматриваться в переборку каюты… — Скажу сейчас одно: после того как, поняв, с кем имеет дело, Ракитина схватила попавшийся ей под руку утюг, и диверсант упал оглушенный, она выбежала, оставила дверь полуоткрытой. Здесь могу прочесть вам показания захваченного нами резидента фон Клейста.

Он расстегнул полевую сумку, вынул из нее несколько написанных на машинке страниц.

— "Теперь о том, как я убил агента «Ф 96», — начал читать Людов. — Он ни разу не сообщил мне своего настоящего имени. Я убил его и не сожалею об этом. Боже правый, как ненавидел я этого человека! Он был зол и хитер, но я оказался хитрее… Когда советские войска заняли город, я, как уже показывал раньше, стал работать в рыбачьей артели. Я сбросил свою офицерскую форму, навсегда, казалось мне, покончил с гестапо. Я хотел прийти в себя после того кошмара, который пережил на Восточном фронте.

Я знал, русские не трогают рабочий народ. Когда-то я увлекался рыболовством как спортсмен. А что значат лишения рыбацкой трудовой жизни по сравнению с тем, что мы пережили при отступлении из России!

Но я не знал еще тогда, что списки агентуры гестапо перешли к новым хозяевам.

Об этом сообщил мне агент, перешедший границу со стороны моря… Да, в первый раз он тоже приплыл морем, в специальном костюме, снабженном кислородным прибором. Его подбрасывали к линии территориальных вод на быстроходном катере, замаскированном под рыбачий парусник, а дальше он плыл под водой, выходил на берег ночью, в пустынном месте…