Николай Панов - В океане

А что ножом бандита ударили — это вы помните точно?

Шубина энергично закивала.

— Что ж, лейтенант, — вздохнув, сказал Людов. — Я пока больше вопросов не имею. В связи с показанием гражданки Шубиной придется ее задержать…

…Хлопнула закрывшаяся наружная дверь. Затихли, удаляясь по переулку, ее неверные шаги и грузная поступь милиционера.

Некоторое время все тяжело молчали. Был слышен только легкий шелест пера, скользящего по бумаге.

Жуков стоял замкнутый, бледный, словно не в силах осознать происшедшее на его глазах. Майор Людов провел ладонью по светлым, редеющим над высоким лбом волосам.

— Ну что ж, товарищи моряки, отнимать вашего времени больше не будем. — Он протянул Агееву руку. — Поблагодарите начальника экспедиции за внимание.

Легким движением, как-то не вяжущимся с внешним видом загрубелых, красно-коричневых пальцев, мичман пожал руку майору.

О Жукове-то что доложить? — негромко спросил Агеев.

Доложите, что, поскольку Шубина призналась, Жуков от подозрений в убийстве свободен… Еще хотите что-то сказать, Сергей Никитич?

Майор заметил уже давно, что яркие, чуть прищуренные глаза боцмана вновь и вновь устремлялись в одном направлении. Агеев застенчиво усмехнулся.

— Да так… Может быть, ерунда… Я, товарищ майор, верно, по боцманской привычке, если кругом какой беспорядок увижу, забыть о нем не могу. Вот хоть бы зеркало это. Комната убрана подходяще, хозяйка, похоже, красоту любит, а вот зеркало висит кривовато… И внизу рамы какое-то чудное пятно…

Людов прошел к зеркалу, пристально всматривался в раму.

На нижней кромке лакированной рамы, на ее вишнево-красной глади проступал тусклый, слегка смазанный след. Только наметанный морской глаз мог издали различить это пятнышко, меньше чем на сантиметр затемняющее лаковый отсвет.

А еще разрешите доложить… — Помолчав, Агеев продолжал: — Полагаю, что после того как обнаружили тело, никто здесь мебели не передвигал?

Несомненно, — откликнулся Людов. — Вы же знаете, мичман, при следственном осмотре места обнаруже-ния трупа первейший закон — оставлять все неприкосновенным.

— Стало быть, раньше, совсем недавно, кто-то передвигал здесь все.

Лейтенант поднял голову от протокола, смотрел на мичмана с любопытством.

— Вот, прошу посмотреть, — сказал Сергей Никитич, вместе с Людовым и лейтенантом сгибаясь над полом…

Когда Агеев и Жуков ушли, Людов с улыбкой взглянул на лейтенанта Савельева.

Ну, как вам понравился наш боцман? Немало во время войны он разведческих подвигов совершил. И видите — не ослабела старая хватка.

Действительно — зорок! — улыбкой на улыбку ответил лейтенант. — Только, откровенно говоря, не вижу, чем нам могут помочь его наблюдения.

— Проанализируйте их, Василий Прокофьич… Людов снова пригнулся к полу, всматривался то в одно, то в другое место давно не натиравшегося паркета. Вдоль нижнего борта тумбочки и возле ножек стола чистый паркет отливал восковым глянцем.

Стол и тумбочку недавно передвигали, — живо сказал Людов.

И кровать, товарищ майор… А может, сама хозяйка передвинула, когда комнату убирала? — сказал лейтенант.

Нет, комнату не подметали давно — видите пыль. А мебель сдвинута совсем недавно, — отозвался Людов. — Зачем передвигали мебель?

Может быть, во время борьбы сдвинулась или когда падал убитый?

Тогда были бы резко сдвинуты или опрокинуты один-два предмета, а здесь, заметьте, буквально все аккуратно переставлено с прежних мест. По всему полу велись поиски чего-то мелкого, рассыпавшегося по всем направлениям.

Они возвратились к зеркалу, сверху донизу осматривали раму. Вглядывались в тусклый след на нижней кромке.

— Кровь, — произнес лейтенант тихо. — Не могла она так высоко брызнуть… — Повернулся, всмотрелся в пятна на полу. — И здесь смазано одно место!

Это доказывает, — сказал задумчиво Людов, — что зеркало снимали и ставили на пол уже после убийства. Зачем? Вы, лейтенант, неженаты… Так ставит иногда зеркало женщина, осматривающая перед прогулкой — все ли в порядке у нее в туалете. — Майор помолчал. — Кто занимался всем этим? Логически рассуждая, — тот, кто был в этой комнате, когда Жуков стучался снаружи.

Ловко! — сказал лейтенант. — Значит, Шубина…

Это могла быть Шубина. Мог быть и кто-либо другой, опасавшийся, что на его светлом костюме явно обозначились кровяные пятна. И он, по-видимому, очень торопился. Возможно, стер отпечатки пальцев с ручки ножа, но забыл стереть их с краев рамы, вешая зеркало на место.