Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

"Врешь, - с удовлетворением подумал Коля. - Этот "какой-то" адвокат тебе не чужой". И вдруг Коля решился на очень рискованный шаг. Тихо и очень равнодушно он спросил:

– Муж ваш?

Она дико посмотрела на него, и Коля понял, что в следующую секунду она вцепится ему в лицо.

– Тихо, - Коля улыбнулся. - Нервничаете вы, не привыкли еще. Вот я и угадал. Хорошо, что я, а не легавый, ясно вам?

– Ясно. - Она глубоко вздохнула. - Спасибо тебе, учту. А почему же ты деньги мнешь и комом в карман кладешь? Словно вчера за лоток взялся?

– Ну, не вчера, - сказал Коля, - а с месяц будет. Нет еще привычки.

– А раньше чем занимался? - Она смотрела на него, не отводя взгляда.

"А вот этот случай мы не предусмотрели, - молнией пронеслось в голове у Коли. - Нужно что-то придумать. С ходу…"

– Соображаешь, чего наврать? - насмешливо спросила она.

– Соображаю, могу ли тебя обвести.

– Блатяк? - продолжала она. - Куликаешь?

– Был, - кивнул Коля. - По-свойски куликаю, само собой…

– Чего бросил? Завязал?

– Мусора в Москве на хвост сели, пришлось уходить, на время решил заначиться, другим заняться…

Она задумалась:

– С кем в Москве работал?

– С Берендеем Кутьковым, если слыхала о таком.

– Их всех взяли? - она хорошо разыграла недоумение.

– Не всех… - Коля тяжело посмотрел на нее. - А ты почем знаешь нашу жизнь? Или твой аблакат "Иваном" был?

– Почти угадал, - кивнула она. - Однако что это мы на пороге стоим? Хорошо еще, что квартира пустая, все соседи на службе. Ты проходи в комнату, не стесняйся…

Когда вошли, она тщательно закрыла дверной замок.

– Так спокойнее…

Коля огляделся. Вокруг торчали бесконечные полочки, а на них - статуэтки, чашки, хрустальные вазочки.

– Летошний год взяли мы с Кутьковым одну такую хазу… - сказал Коля. - Тоже всего было полно.

– Ну и что? - она поставила на стол бутылку с мутным самогоном и тарелку с солеными огурцами.

– Побили все на куски, - равнодушно сообщил Коля. - Берендей - он такой.

– Выпей и закуси, - она пододвинула ему тарелку и бутылку. - Сколько здесь? - Дамочка начала снова мять и щупать материал.

– Двадцать аршин… Чего-то мне неспокойно. Ровно бы, за стенкой кто-то есть.

– Никого нет, - ответила она быстро, и Коля понял, что врет.

"И карточку пантелеевскую надо на место вернуть… А как? - думал Коля. - Она ведь не выходит из комнаты. И не выйдет. А если в соседней кто-то есть, да еще в стене дырка, - мне фотку не положить, голову потеряю. Как же быть?"

Он опрокинул рюмку, захрустел огурцом.

– Консервы возьмешь? Сахарин? Муку? - спросила она.

– Этого у нас у самих в отвал. Нам бы… - Коля поискал глазами и снял со стены старинную, изукрашенную перламутром гитару с роскошным голубым бантом.

– Мальчик играет? - улыбнулся он. - Если бы девочка, бант розовым должен быть…

– Все-то ты знаешь, - посмотрела она недобро. - Не подавился бы - от излишка знаний.

– Мы не подавимся, мы - Берендея Кутькова выученики, - гордо сказал Коля и ударил по струнам:

Перебиты, поломаны крылья.

Тяжкой думою душу свело.

Кокаином - серебряной пылью

Все дороги мои замело…

Коля отложил гитару:

– Поняла, на что шелк сменяю?

– Тебе зачем? Сам нюхаешь или кому сбываешь? - спросила она.

– Коммерческая тайна. Я же не интересуюсь, откуда у вас, сочувствующей советской власти женщины, марафет? А?

– Язва ты, - усмехнулась она. - Черт с тобой, дам. Понравился ты мне. Люблю огромных мужчин.

Она томно потянулась. Коля испуганно вскочил, схватил мешок:

– Давай к делу, дамочка. Некогда мне.

– А я тебе разве не дело предлагаю? - Она придвинулась к нему.

Коля оцепенел. Он понимал, что в данной ситуации ему не миновать объятий адвокатши. Если ее оттолкнуть - развалится, лопнет, как мыльный пузырь, с таким трудом и риском налаженный контакт, а вместе с контактом провалится, не начавшись, операция по ликвидации Пантелеева. "Вот и решай… - лихорадочно соображал Коля. - Что делать и чем пожертвовать - чистотой взаимоотношений с Машей или поимкой Пантелеева…"

– Что-то ты темнишь, - сказала она. - Почему не хочешь? Не нравлюсь?

Коля подошел к прикроватной тумбочке, на которой стояли фотографии в рамочках, и незаметно уронил на столешницу фотографию Пантелеева.

– Нравишься, - повернулся он. - Не на того только нарвалась. Я, мать, не кобель, поняла? Сначала хахалей своих прогони, а потом видно будет! - И Коля яростно швырнул ей в лицо карточку Пантелеева.

Она послушно подобрала ее с пола и почти с нежностью посмотрела на Колю.