Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

– Если сообщник - безнадежно, - сказал Николай Федорович. - То у меня есть одна догадка. Сделайте план, и прошу ко мне!

План принесли через час. Выходило, что Бородаев смотрел на какого-то человека или на какой-то предмет, который находился на другой стороне Новослободской улицы, около входа в "Продмаг".

– Кто? - Миронов начал возбужденно вышагивать по кабинету. - Кто там стоял? Может, ключ ко всей операции именно здесь!

– Не совсем ключ, - Николай Федорович открыл сейф, вынул папку с делом. - Но в какой-то степени это важно. Вот сообщение Лабковского, которое я оформил рапортом. Он рассказал, что наблюдал за Бородаевым и Володиным именно с этого места: угол Новослободской и Лесной. - Николай Федорович внимательно посмотрел на сотрудников: - Вывод?

– Бородаев видел Лабковского, - пожал плечами Геннадий. - Ну и что?

– А как Бородаев вел себя потом? Как ни в чем не бывало! Еще вывод!

– Может быть, он хотел, чтобы Лабковский видел его действия? - неуверенно сказал Смирнов.

– Именно! - обрадовался Николай Федорович. - Хотел! И очень! А почему? А потому, что был уверен: Лабковский сообщит обо всем этом куда надо. Нам!

– Зачем же им это нужно? - удивленно спросил Смирнов.

– Ответить на этот вопрос - значит вплотную подойти к решению задачи. Ясно одно: Лабковского они раскусили и ведут какую-то игру. Как быть?

– Сделаем вид, что ни о чем не догадываемся, - сказал Миронов. - Они должны думать, что их хитрость удалась. Мы же попытаемся разгадать смысл этого хода. И кроме того, считая себя, как говорится, на коне, они скорее ошибутся. При успехе самоконтроль ослабевает.

– Решили, - согласился Николай Федорович. - Лабковский - отводной маневр. Они должны верить, что наша ставка на него - серьезна. Теперь прошу подумать о настоящей кандидатуре. Нам нужен в их группе свой человек, тот, на кого мы по-настоящему сможем рассчитывать.

Иванов встретился с Бородаевым и Пашутиным обычным способом - в машине.

– За мной шел хвост, - сообщил Пашутин. - "Волга" МОС - тринадцать двадцать один.

– А сейчас? - Иванов с тревогой посмотрел в зеркало заднего вида.

– Что вы, начальник, - усмехнулся Пашутин. - Разве я позволю. Чисто.

– Володин - так себе, - сказал Бородаев. - Слабак. Из нынешних хиповых мальчиков. Хотят, стервецы, сладко жить, вкусно есть и пить. А рук марать не желают. Лично я против него. Он может нас продать в самый ответственный момент.

– Ладно, - раздраженно сказал Иванов. - Руководит "Санько", а наше с вами дело исполнять приказы точно и в срок. Ты, Пашутин, в армии служил?

– Я на фронте был. Я ведь впервые сразу после войны сел по недоразумению. Иду по путям, а там какие-то фраера соль с платформы тянут. Ну, меня стрелки охраны цап! Я говорю: не виноват я! Они мне карманы вывернули, а у меня там пыль соляная. А я накануне пачку соли с толкучки принес. За ботинки выменял. Ну и дали мне на всю катушку.

– Что Лабковский? - спросил Иванов. - Контачит с Петровкой, тридцать восемь?

– Вроде нет, - ответил Бородаев. - На Петровку не ходил, но с каким-то дедом на Советской площади встретился, разговаривал. Деду сто лет в обед, он не оттуда, это факт. А возле Бутырки Лабковский меня видел, я все сделал, как вы велели.

– Значит, еще донесет, коли пока не донес. - Теперь так: ты, Пашутин, свою биографию, которую мне сейчас рассказал, запомни. Повторишь ее в милиции. Понял?

– Понял. Только страшно мне.

– Ничего страшного. - Иванов снова посмотрел в зеркало - сзади было чисто. - Теперь особенно модно участие народа в охране общественного порядка. Они рады будут. Работай всамделишно, не дай бог - лопухнешься на чем-нибудь. Понял? При первой же возможности начинай!

На заводе Миронов представился сотрудником министерства. Накануне дирекцию по просьбе Николая Федоровича известили о прибытии сотрудника министерства. В особой кладовой дежурила Зина.

– Я бы хотел осмотреть сейф, - сказал Миронов.

– Пожалуйста, - кивнул заместитель директора. - Зина, впустите нас.

Прошли за решетчатую перегородку. Миронов увидел сейф - стальную дверь в стене с кодовым замком и поворотным рычагом.

– Откройте, - попросил Миронов.

– Вам придется выйти, - сказала Зина.

"Красивая девушка… - отметил про себя Миронов. - Тот самый случай, когда не говорят "на вкус, на цвет". Такие нравятся всем. Лицо открытое и очень милое. Глаза большие, только взгляд слишком пристальный. Цену себе знает. Ишь ты: "вам придется выйти". Своих парней наверняка держит в струне…"