Алексей Нагорный - Повесть об уголовном розыске

На следующий день возбужденные жители Грели повалили на площадь: прошел слух, что по всему уезду церкви будут ликвидированы, а в первую очередь - в Грели. Прибежал Серафим, взошел на паперть.

– Братья и сестры во Христе, - начал он негромко и проникновенно. - Пришел и наш черед пострадать за веру православную… Не остыл еще пепел в нашем храме после недавнего нападения хулиганствующих советских активистов, как пришло новое испытание: верьте, как верю я, что без плохого нет и хорошего, а стало быть, все это от господа нашего, примем же со смирением. Я еду к отцу благочинному и вместе с ним буду добиваться справедливости у властей предержащих.

Толпа запела "Спаси, господи, люди твоя". Серафим сошел с паперти и направился к телеге, благословляя толпу направо и палево, словно епископ. Потом сел в телегу. Толпа опустилась на колени.

– Уезжает, - сказал Коля. - Можно начинать.

Коля, Коломиец и Басаргин разошлись по комнатам. Выстукали стены и полы. Осмотрели сундуки и шкафы. Ничего подозрительного не было. Басаргин взмок и улегся на пол, раскинув руки.

– Не то делаем, - сокрушался Коля. - Меня так учили: "кто спрятал, что спрятал, где спрятал…" Вот и раскиньте мозгами.

– Ну кто спрятал? - привстал Басаргин. - Священник, если сказать по-научному, - поп.

– И второе ясно, как божий день, - пожал плечами Коломиец. - Спрятал ценности - золото, бриллианты, еще какую-нибудь чепуху. А вот - где? Ответь, если знаешь?

Коля подошел к иконам.

– Смотрел уже, - сказал Басаргин.

– Плохо смотрел, - отозвался Коля. - Прятал священник, бандит, где? - Коля начал снимать иконы, взвешивая их на руке. Снял последнюю - это была плохонькая, примитивно написанная "Смоленская богоматерь". - Ого! - Коля протянул икону Коломийцу. Тот качнул ее на руке:

– Ровно свинцом набита.

– И мне она показалась тяжелой, - заметил Басаргин. - Я решил, что она от сырости тяжелая.

– От сырости, - укоризненно сказал Коломиец. - Давай, Кондратьев.

Коля отодрал бархат, которым икона была заделана с обратной стороны, и все увидели, что в доске имеется квадратная деревянная вставка - вроде дверцы. Коля поддел ее ножом, и на скатерть хлынули драгоценные камни и золото в монетах разного достоинства. Здесь были и пятерки, и десятки, и даже пятнадцатирублевки - каких Коля и не видел никогда.

– А молодец мой Витька, - обрадовался Коля. - Верно вышел на Серафима.

Коломиец взял один камушек, осмотрел.

– Бриллиант… Каратов на пять потянет. - Он разворошил всю кучку: - Здесь в твердой валюте - охо-хо!

– Тыщ на десять, - сказал Басаргин.

– На сто, если не на двести… - Коломиец положил бриллиант на место. - Аккуратно все заделай и повесь назад, - сказал он Коле. - Есть план… Они предлагают тебе убить Анисима?

– Ну? - Несмотря на поучения Колычева и Маши, Коля так и не сумел избавиться от этого "ну"…

– А мы им предложим убить Серафима.

Коля вытаращил глаза:

– Ты… ты угорел, Коломиец. Думай, что говоришь! За что им убивать своего главаря?

– Им будет за что, не волнуйся. Но с точки зрения законности у нас должны быть очень веские основания для такой акции. Тем более, что проведешь ее лично ты.

– Я? - Коля даже отодвинулся от Коломийца. - Нет!

– Ты выполняешь задание, ты солдат революции, слова "нет" не может быть, - холодно сказал Коломиец. - Слушай, как все это будет. Вернется поп, дашь мне знать. Я приду к нему, ты и двое свидетелей из банды должны будете сидеть в засаде, но так, чтобы видеть и слышать мой разговор с Серафимом. В результате этого разговора бандитам, - Коломиец усмехнулся, - и тебе, - он подчеркнул это "тебе", - станет ясно, что попа и меня надо убить. Давай твой кольт.

Коля, ничего не понимая, послушно протянул Коломийцу свой револьвер.

– Смотри. - Коломиец достал из кармана и заменил в барабане кольта один из патронов. - Я поставил холостой. Проворачиваем барабан так, чтобы первый выстрел был боевым, а второй - холостым, ясно тебе?

Коля все понял, но решил дослушать до конца.

– Первый выстрел в попа, второй - в меня, - сказал Коломиец. - Не перепутай, иначе их задание ты выполнишь вдвойне: все-таки я - уполномоченный ГПУ, стало быть, - выше участкового уполномоченного милиции.

– Ты еще можешь шутить, - оторопело сказал Басаргин. - Ну и башка у тебя, Коломиец. Тебе бы академиком, научно сказать, быть.

– Или папой римским, - поддержал его Коля. - Не обижайся, план изощренный, на грани дозволенного.

– Время теперь, можно сказать, за все грани перешло, - рассуждал Коломиец. - Говорю сразу: на преступление тебя не толкаю, все будет в рамках закона.