Николай Горулев - Прощайте, любимые

Федор ехал на ток мимо медицинского пункта. Решил зайти и сказать Катиной матери, что привез долгожданную гостью. На пороге вспомнил, что зовут ее Ксения Кондратьевна.

Она встретила его в прихожей немым вопросом,

— Я Катю привез со станции, — как можно бодрее произнес Федор, но это его сообщение не только не обрадовало Ксению Кондратьевну, а, наоборот, вызвало страх.

— Боже мой! — всплеснула руками Ксения Кондратьевна. — Боже мой! Она мне писала, что Володя уехал в Монголию. Ой, что-то случилось!... — Она схватила платок с вешалки и, как была, в халате, бросилась на улицу мимо удивленного Федора.

Вечером вся деревня знала, что сын Концевого и зять Ксении Кондратьевны лейтенант Володя убит на Халхин-Голе. Пока еще далекая от них война вырвала первую жертву, и все вдруг поняли, что она не так уж далека, что колеса войны, надетые на ось Рим — Берлин — Токио, гремят уже возле границ Польши, а это — рукой подать.

Сентябрь в институте начался тревожно. Были мобилизованы в армию запасники из состава преподавателей и студентов старших возрастов. Иван, Эдик и Сергей собирались у Федора в комитете, и тут Иван садился на своего излюбленного конька и доказывал всем, что не сегодня-завтра начнутся такие события, которые переменят всю расстановку сил в пользу нашей страны, и надо готовиться к революциям на Западе.

Прежде всего, по утверждению Ивана, это должно случиться в самой Германии, потому что раздувшаяся империя фашистов должна неизбежно лопнуть, как лопались до этого империи татарских ханов, и прочих, и прочих. С Иваном спорили до хрипоты, но как бы там ни было, а война действительно стояла у порога, и хлопцы, сгорающие от нетерпения и тревоги, не знали, что делать.

Между тем Федор старался каждый выходной съездить в свою деревню.

— Мало ли что может случиться, — предупреждал его Иван, — а ты к мамочке на печку...

— Пойми ты, надо мне, надо... — пытался убедить его Федор, но это было бесполезно.

— Ты видел, как по лесам горят костры, куда собираются мобилизованные. Люди получают обмундирование, оружие, а мы...

— Да погоди ты, — отмахивался от него Федор. — В горкоме сказали, что это нас не касается и не надо будоражить ребят...

Федор мчался домой на любом попутном транспорте — то поездом, то машиной, — ему хотелось встретиться с Катей. А встретиться было не просто. Катя почти не выходила из дома, а Ксения Кондратьевна почему-то оберегала ее от друзей и знакомых. Федор считал, что Ксения Кондратьевна допускает серьезную ошибку — со школьными друзьями Кате было бы легче переносить свое горе. Напрасно ходил Федор возле дома Кати, а вот сегодня, увидев его на улице, Катя сама позвала:

— Что вы все как сговорились? Никто носа не кажет...

— Да некогда... — радостно оправдывался Федор. — Сама знаешь — учеба.

— Вот поэтому я тебя и позвала. Мы тут с мамой советовались, как мне дальше быть. Я ведь там заочно курс пединститута закончила. Вот... — Катя подошла к этажерке с книгами, взяла общую тетрадь в потертой обложке, достала зачетную книжку и подала Федору.

— Ого, круглая отличница! — воскликнул Федор. — Так что ж ты сидишь? Пиши заявление, давай мне, а я все оформлю...

— Сделаешь, Федя? — живо спросила Катя, и глаза ее на мгновение весело сверкнули.

— Ну, конечно же, сделаю, чудачка ты... — Федор был счастлив, что она училась, что ему доверила такое серьезное дело, и он, безусловно, в «блин разобьется», чтобы Катю приняли в их институт.

— А почему на заочное? — спросил вдруг Федор и кивнул па детскую кроватку: — Сколько твоему казаку?

— Это казачка, — улыбнулась Катя. — Через две недели годик.

— Вот и оставь дома в яслях. Ксения Кондратьевна, наверное, не откажется присмотреть за ней после работы.

— Федя, ты гений! — оживилась Катя. — Ты знаешь, мне и в голову не приходило такое. Конечно, будет трудно, я каждый выходной буду приезжать. Ты ведь приезжаешь?...

— Пиши заявление. Сейчас же. Сию минуту.

Катя вырвала из общей тетради лист бумаги, положила на стол. Сняла с этажерки чернильницу и ручку. Федор наблюдал за Катей, и тихая радость теплилась в его груди. Да, совсем немножко изменилась Катя. Но это почти незаметно.

Она по-прежнему красивая, ловкая, живая, лучшая девушка их школы.

Федор встал, подошел к окну. Рядом в рамочке висели семейные фотографии. С любительского снимка строго смотрел Володя. Был парень — и нету парня. А кажется,

совсем недавно под патефон танцевал он в этой комнате с Катей.