Михаил Алексеев - Пути-дороги

– Да вот... потолковать хотелось бы...

– За советом пришел?

– За советом, товарищ полковник, - несколько смущенный тоном начподива, сказал Шахаев.

– Ну, давай посоветуемся. Но ты не думай, дорогой товарищ, что начальнику политотдела всегда все ведомо. Давай уж вместе обсудим. -Маленький, аккуратный, по-прежнему энергичный Демин прошел за свой столик, за которым сидел над какими-то бумагами до прихода Шахаева. - Присаживайся. Гуров, - окликнул он инструктора, - убери свои листовки! Дай человеку присесть.

Вечером у разведчиков проходила беседа. На ней присутствовали все солдаты. Объявив тему беседы, Шахаев спросил:

– Кто желает высказаться, товарищи?

– Я желаю! - поднялся с земли Али Каримов. До этого он сидел, сложив ноги по-восточному, и нетерпеливо ожидал, когда перейдут к делу. Его вечно удивленные глаза на этот раз были беспокойно-злыми. - Как же понимать надо, товарищи? - начал он, поворачиваясь лицом к разведчикам, разместившимся в саду. - Выходит, Антонеска опять у власти останется?

– Это почему же? - сердито спросил его Ванин.

– А ты не перебивай меня. А вот почитать нада, - Каримов с непостижимой быстротой извлек из кармана брюк измусоленную газету, нашел нужное место и, сбиваясь от волнения, начал читать: - "Советское Правительство заявляет, что оно не преследует цели приобретения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественного строя Румынии". Понял, Ванин, о чем тут речь? Вот разъясни нам, а я кончил! - И Каримов, взглянув на посрамленного, по его мнению, Сеньку, гордо пошагал на свое место.

– Ванину слово! - раздалось несколько голосов.

– Ванину! - по-петушиному пропел Кузьмич. - Пусть разъяснит! Скажи-ка, Семен...

– К порядку, хлопцы! - остановил расходившихся солдат Пинчук. - Ишь як вас подмывав... У мэнэ в колгоспи на собрании и то бильш було порядку... Ну, Семен, будэш говорыть?

Сенька поднялся нехотя. Все выжидающе поглядывали на него.

– Как же это, ребята, а? - растерянно развел он руками.

– А вот так! - не утерпел Каримов.

– А ты меня не перебивай! - зло одернул его Ванин, досадуя больше на себя, чем на Каримова. Ему, по-видимому, нужно было выиграть время, чтобы собраться с мыслями, и он охотно вступил бы в любую дискуссию, не касавшуюся этого вопроса. - Я тебя не перебивал?

Каримов посмотрел на Сеньку.

– Как это не перебивал? А кто же...

– Ты замолчи, Каримыч! Хай говорыт. Продолжай, Семен! - Петр Тарасович грозно глянул на азербайджанца, и тот скорехонько умолк.

Шахаев сидел молча. Он решил пока не вмешиваться в солдатский спор.

– Как же это, ребята, а? - повторил Сенька, беспомощно разводя руками. - Выходит, Каримов прав. Я присоединяюсь, - закончил он, готовый уйти на свое место.

– К кому присоединяешься? Говори точнее, - остановил его Пинчук.

– К Али Каримову.

– Добрэ. Ну, сидай. Хто еще будэ говорыть?

Охотников не нашлось. Выкрикивали с мест.

– Тут надо разобраться! - подал вновь свой голос Кузьмич.

– Разберутся и без нас, - ответил ему флегматичный и, казалось, ко всему безразличный повар Михаил Лачуга.

– Як цэ - бэз нас? - Петр Тарасович потемнел. - А мы, по-твоему, що?.. Так соби... Ну, хто еще желает высказаться?

Поднялся Кузьмич.

– Насчет территории там все правильно указано. У нас своей земли хватит. А вот касаемо обчественного строя, тут что-то непонятное есть. Антонескова этого у власти ни в какую нельзя оставлять.

– А его и не оставят, - уверенно произнес уже давно порывавшийся выступить Вася Камушкин, которого ранее останавливал предостерегающий взгляд парторга: обожди, мол, пусть сначала солдаты говорят. - Его, Антонеску, мы будем судить по всем строгостям советских законов как военного преступника. А режим мы не будем здесь устанавливать. Это дело самих румын.

– А ежели они сами не справятся? Была же здесь когда-то революция, подавили ее. Аким нам рассказывал об этом... - Сеньке, видимо, хотелось взять реванш за свой провал, и он старался срезать каверзным вопросом Камушкина, который высказал - Ванин в душе отлично понимал это - стоящую мысль.

– Справятся. Теперь справятся! - твердо сказал комсорг.

Кузьмич сердито посматривал то на Пинчука, то на Камушкина, стараясь привлечь к себе внимание, но, очевидно, все уже забыли, что слово предоставлено сибиряку. Оскорбленный, он махнул рукой, прошел на свое место и затих там, прикусив по обыкновению свой левый ус.

– Не кипятись, Семен, - одернул своего дружка Аким, до этого молча наблюдавший за перепалкой разведчиков. - Комсорг правильно говорит. Румынский народ сам должен решить, какая власть ему по душе...