Михаил Алексеев - Пути-дороги

Когда он кончил говорить, Шахаев спросил улыбаясь:

– И все?

– Ну да... А чего ты смеешься?

– Так просто...

Привал кончился. Колонна двинулась дальше. Шли степью. За дальними холмами грохотали редкие орудийные выстрелы. На горизонте, далеко-далеко, вспухали черные шапки от разрывов бризантных снарядов и белые - от зенитных. Небо - туго натянутое, нежно-голубое, огромное полотно -звенело. Вспарывая его, вились истребители. Ниже, невысоко над землей, деловито кружились два "ила"-разведчика. Они были заняты черной и скучной работой - фотографировали вражеские позиции. Знакомая фронтовая картина вернула мысли разведчиков к земной, горькой действительности - война продолжалась... А это значит - будет еще литься кровь, много крови, и еще не одно горе обожжет солдатское сердце, и еще не раз придется комкать в руках пилотку над свежей могилой...

– Вася, расскажи что нибудь...

– Да ты что? - встревожился Камушкин, взглянув на побледневшее вдруг лицо Ванина.

– Так... расскажи. Прошу как друга!..

...Комкать пилотку над могилой павшего товарища. И навeрное, это будет больнее, чем раньше: чужая сторона, неродная, неласковая землица, суглинистая, горъким-горька...

Сколько раз уже поливал ее своей кровью русский солдат!..

Вдали, в нежно вытканном мареве, синели горы.

Карпаты!..

Дрогнуло сердце Кузьмича: вспомнил старый сибиряк, как пели в четырнадцатом новобранцы:

Взгрустнулось и Акиму: там, в этих карпатских снегах, сложил когда-то свою голову брат его отца.

"За горами, за долами, за широкими морями..." Что там ждет их за этими горами да за долами? И почему разведчиков сейчас так мало - на своей земле их всегда казалось больше - и идут они здесь не по-своему, гуськом, след в след, а плотным строем, будто боясь сорваться и упасть куда-то? И почему самому Акиму хочется быть поближе к Забарову, почему все жмутся к лейтенанту, как железные гвозди к большому и сильному магниту?

Небо звенело от зенитных хлопков. Чужое небо. Сенька задыхался от махорочного дыма, обжигал окурком губы, но продолжал курить, хотя делать этого в строю и не полагалось.

Между тем у разведчиков вновь разгорелся спор. На этот раз причиной спора была одежда, которую видели ребята на встречных румынах и румынках. Почти все мужчины и женщины были одеты в рубища.

– До чего довели хлеборобов! - простонал Пинчук.

Никита Пилюгин быстро возразил:

– Прикидываются они. Для нас специально вырядились. А хорошее припрятали. Заграничное-то суконце в землю позарывали. Знаем мы их!

Сенька, смерив Пилюгина недобрым взглядом, приблизился к нему вплотную, встал на цыпочки и, многозначительно постучав пальцем по Никитиному лбу, негромко, но внятно заключил: Пусто!

Никита, обидчиво заморгав, смотрел на Ванина широко поставленными угрюмыми глазами.

– Почему так - "пусто"?

– А вот так - пусто и есть! - уже мягче пояснил Ванин.- Ты завидовал, дурья голова, всему заграничному. А завидовать-то, оказалось, и нечему. Вот ты и выдумываешь всякое такое...

Разведчиков догнали две политотдельские машины. В одной из них сидели на своих граммофонных трубах и звукоустановках капитан Гуров и Бокулей. При виде желтоволосого румына Ванин оживился. Разведчик вновь обрел свой обычный шутливо-озорной и лукавый вид.

– Э-эй! Георге! - заорал он, чихая от пыли, поднятой остановившимися машинами. - Слезай к нам. За переводчика у нас будешь. Мне тут нужно с вашими префектами да примарями потолковать. Что-то неважно они встречают гвардии ефрейтора Ванина. Товарищ капитан, отпустите его. Разведчику ведь надо знать местные обычаи.

– Зачем это тебе нужно их знать? - полюбопытствовал маленький и хитрый Гуров, щуря на Сeньку свои черные близорукие глаза.- Трофейничать, что ли, собрался? Знаю я тебя, Ванин!..

Сеньку обидели гуровские слова.

– Плохо вы меня знаете, товарищ капитан. Что было, уже давно быльем поросло. О трофеях не думаю.

На этот раз Сенька говорил правду.

– Нет, хорошо я тебя знаю! - стоял на своем Гуров, но румына все-таки отпустил: он, как и все в дивизии, любил разведчиков. К тому же по роду своей службы ему приходилось поддерживать с ними теснейший контакт.- Ладно, Бокулей, пройдись с хлопцами! - снисходительно сказал капитан.- Только смотрите у меня!..

– Спасибо, товарищ капитан! - обрадовался румын и спрыгнул с машины. По беспокойному блеску в его добрых коричневых глазах Ванин сразу понял, что румын сильно взволнован.