Елена Семёнова - На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

Заходим внутрь, на первый этаж. Крым находит «полковника», знакомит с ним. После чего, благополучно сдает нас ему и удаляется к себе.

Все, кто был и есть в «Призраке», и кто сейчас читает эти строки, наверняка уже поняли, о каком «полковнике» идет речь? Он такой, там был у нас один.)))

Я, если честно, когда увидел его, не сразу понял, кто это? У меня было два варианта — либо, он только что приехал из Египта, где три недели загорал на пляже, либо — цыган… только по форме и при полковничьих погонах, времен советской армии. Но, так как вариант с Египтом, был мало похож на правду, то оставался второй.

Полковника, так все и называли — «полковник». Заведовал он у нас учебным центром, что располагался, на первом этаже. Это была его вотчина. Чем он, не скрывая этого, гордился и всем своим видом всячески подчеркивал. Хотя, если между нами, учебным центром это можно было назвать с большой натяжкой. За все время пребывания там, мы пару раз разобрали и собрали АК-74 (освежили память, благо руки помнят, как это делается)…и послушали лекцию «полковника» о том, какие бывают наступательные операции противника во время ядерной, газовой и воздушной атаки? Проще говоря — куда бежать нам, в случае, если враг вероломно нападет на нас, во время исполнения крепкого и бодрого сна?

После знакомства, он нас — меня, Димсона и Коржа, поселил в одну из комнат на первом этаже.

— Располагайтесь пока ребята. Сегодня уже занятий не будет. Начнем с вами завтра. Скоро у нас обед, — молвил он и благополучно удалился делать обход «своих владений».

После распределения между собой коек, кто, где спит и разбора своих вещей, мы начали писать, через инет, своим родным и близким о том, что благополучно прибыли на войну. Что все у нас тут зашибись. Живем почти, как на курорте. Ни в чем себе не отказываем и не на что не жалуемся. Короче, примерно, как в «Белом солнце пустыне», писал товарищ Сухов своей драгоценной супруге… «Дорогая моя, Катерина Матвеевна…В первых строках своего письма, спешу Вам рассказать, что служба моя здесь не трудная. Я бы даже сказал — легкая…» Ну, а дальше вы знаете…

Правда, писали мы недолго. Пока не погас свет. После чего в комнату заглянул полковник.

— Ребята, вы тут как?

— Да, ничего вроде. Все живы пока. А на долго свет вырубился? — спрашиваем его.

— я пока сам не знаю. У нас тут часто света нет. Говорят, диверсанты подстанцию, где-то взорвали. Так что, может, свет не скоро дадут. У вас фонарики и свечки есть?

— Фонарики есть. А вот свечек нет.

— Ну, я если найду, принесу вам. А сейчас у нас обед. Это на втором этаже. Там кухня.

После чего «полковник» удалился. А мы, взяв свои миски, потопали на второй этаж, за обедом.

Благополучно уничтожив то, что полковник назвал обедом, и вскоре поняв, что без света, нет не только инета, но и жизни, я решил осмотреть местные окрестности вокруг нашей казармы. Ну так, на всякий случай. Вдруг, какая-нибудь укропская ДРГ захочет на нас вероломно напасть, а мы будем не в курсе, куда бежать в случае отражения атаки?

Выхожу. Предварительно говорю дежурному бойцу, что сидит на входе о том, что я еще вернусь, дабы он меня потом пропустил обратно. Обхожу здание с левой стороны и к своему удивлению и даже восхищению, с торца, в лесном массиве, обнаруживаю костер, на котором варится наш будущий ужин — борщ. Сразу скажу, я никогда больше, пока был на Донбассе, не ел такого вкусного борща. Борщ на костре — это просто сказка.

Но я отвлекся. Смотрю, там уже несколько человек в камуфляжах, крутятся возле него. При этом беседуя между собой и покуривая. Понимая, что я не один такой, кто решил убить время таким вот способом, знакомлюсь с бойцами.

Среди всех выделялся один парень. Выделяется, потому что был он без глаза. Его имени и позывной я не запомнил, к сожалению. Но зато запомнил его историю, которую он нам рассказал.

— Ты сам откуда? — спрашиваю у него.

— Я из… (и называет свой город), — отвечает он.

— Как там сейчас, укропы сильно лютуют?

— Не то слово. Особенно по началу, когда они в город вошли. Мы с местными мужиками и «афганцами», когда все только начиналось, решили держать оборону против этих уродов. Правда оружия у нас почти не было. Так, чисто только охотничьи ружья и все. Но «афганцы» нас потом сдали.

— В каком смысле сдали? — спрашиваю его.

— В таком. Они ночью, по договоренности, должны были дежурить на блок-постах. Но, когда укры подошли, то они просто сдали им наши позиции. Короче, засыпал я в одном городе, а проснулся уже в другом. Проснулся от шума и крика во дворе. Выглядываю в окно, а там правосеки, наших пацанов вытаскивают и прямо у подъездов расстреливают. Всех, кто против майдана выступал. ВСЕХ, понимаешь? Прям на глазах у их жен и матерей. Мне повезло. Меня не нашли. Я дома два месяца просидел, мать прятала. А потом, надоело сидеть. Решил к своим пробираться. Кое-как, окольными путями и огородами добрался. Вот сейчас здесь пока, жду. Меня в ополчение не хотят брать из-за глаза. Я им говорю, — «Да мне похер. Возьмите хоть куда. Я этих тварей зубами грызть буду.»