Александр Воинов - Отважные

— Пусть у нее останется память об отце…

Подумав, Клавдия Федоровна решила пока не отдавать карточку Мае. Потрясение было слишком сильным, пусть пройдет время.

Раздобыв спички, Коля и Витя перед ужином, ни слова не сказав Мае, снова отправились в подвал гестапо. Было уже темно, но мальчики шли по протоптанной тропинке и быстро оказались в камере. Они стали на колени перед нарами, и Коля чиркнул спичку.

Неровный желтый свет выхватил из темноты край черных нар, запрыгал по серой шершавой стене.

— Теперь видишь? — спросил Коля.

Витя смотрел туда, где Коля водил спичкой.

— Ничего не вижу, — ответил он, — дай-ка я сам.

Коля передал ему коробок, и Витя зажег вторую спичку. Теперь, водя ею у самой стены, он с трудом разобрал выцарапанное на ней слово: «Опасайтесь…»

— Вижу, вижу, — взволнованно сказал он.

— А теперь давай свети под самые нары. Что там?

Тут спичка догорела и обожгла Вите пальцы. Но, не чувствуя боли, он взял из коробка сразу три спички, сложил их вместе и разом чиркнул. Спички с треском вспыхнули. Витя прикрыл их ладонью и нырнул под нары.

— Ну, что там? Что там? — нетерпеливо спрашивал его Коля.

Витя долго молчал, пыхтел, затем, когда огонь совсем сник и в камере опять стало темно, вылез обратно.

— Ничего там не разобрать, — сказал он. — Имя, может, и было, да там штукатурка осыпалась. Ничего не разберешь.

— Ври!

Коля сам забрался под нары, исчиркал чуть ли не целый коробок спичек, но так ничего и не разглядел.

Белая осыпь штукатурки грядкой лежала на бетонном полу, и от окончания надписи на стене почти ничего не осталось.

— А это что? — вдруг спросил Виктор, взглянув в дальний, самый темный угол под нарами. — Посвети-ка туда!

— Что там?

— Какие-то палки!

Коля чиркнул последнюю спичку, и в сумеречном, пляшущем свете ребята разглядели смутные очертания каких-то предметов. Витя протянул руку и вытащил один из них. Это был плотный рулон жесткой ткани.

Через минуту перед ребятами лежало уже несколько рулонов разной длины и толщины.

— Как ты думаешь, что это? — спросил Витя.

— Не знаю, — сказал Коля. — А ведь раньше их тут не было!

— Не было, — согласился Витя. — Я утром все углы осмотрел. И под нары даже лазил.

— Кто же это сюда положил?

Ребята помолчали, ощупывая рулоны.

— Может быть, Якушкин? — сказал Коля.

— Наверное, он, — согласился Витя. — А ты заметил, как он старался нас отсюда поскорее выпроводить?

И тут в памяти Коли вдруг возникло воспоминание о встрече со старым фотографом на улице, когда Якушкин, узнав, что он убежал от дяди Никиты, приютил его у себя… Он вспомнил и то, как дядя Никита ворвался тогда в дом Якушкина, силой увел от него Колю и, как арестованного, запер в подвале… Он ни за что не хотел оставить его у Якушкина. Почему? Может быть, он знал что-то о старике?.. Да и майор из штаба армии, который приходил в детский дом после того, как они нашли Мейера, подробно расспрашивал их с Витей о фотографе, когда они сказали, что встретили его возле развалин элеватора. Странные подозрения вдруг закрались в душу Коли.

Внезапно наверху, у входа, хрустнул камень, раздались шаги, под сводами подвала сразу же заплясал тонкий луч фонаря, и ребята услышали чьи-то голоса.

— Идите за мной! Сюда, вниз! — громко произнес незнакомый голос.

Ребята хотели бежать, но поняли, что поздно, выход им отрезан. Не сговариваясь, они оба сразу метнулись под нары и притаились.

— Тут кто-то есть! — услышали они снова тот же голос.

— Навряд ли. Это, наверное, крысы, — ответил ему другой голос.

Шаги приближались. Звякнули об пол приклады винтовок. Пришедшие остановились.

— Ну, быстрее показывайте, куда вы их запрятали! — снова услышали ребята.

И тут в ответ раздался дрожащий голос Якушкина:

— Да что вы! Не я запрятал! Я их нашел вот здесь, под нарами…

Луч фонаря метнулся по сторонам и уперся в лежащие на полу рулоны.

— Почему под нарами? — усмехнулся человек, державший фонарь. — Вот же они, на полу!..

Коля, замерев, глядел, как луч осветил руки человека, перебиравшего свертки.

— Один… второй… третий, — начал считать Якушкин. — Должно быть десять, а тут всего девять.

— Может быть, просчитались?

— Нет! — возразил Якушкин. — Одного не хватает.

— Ладно, составим акт, — сказал человек.

Щелкнула кожаная крышка полевой сумки; на некоторое время в подвале наступила тишина, только шелестела бумага.

— Какая досада, сломался карандаш! — произнес тот же голос. — Нет ли у вас ножика?