Василий Сорокин: Друзья Карацупы

Фадей увидел землю, когда до нее осталось каких-нибудь тридцать метров. Он успел согнуть ноги и приготовиться к приземлению. И все-таки встреча была неожиданной. Ветер ли тут виной, груз ли, а скорее и то и другое, но только удар получился сильным. Земля, которую предал, не расстелилась под ним пухом, напомнила о себе пронзившей болью.

Он с трудом погасил купол, с полминуты лежал в страхе. Неужели повредил позвоночник? Или сломал ногу? Он боялся встать, чтобы не убедиться в самом неотвратимом.

Наконец медленно и осторожно поднялся. Ноги будто в порядке. Топнул одной, топнул другой; нагнулся, желая проверить позвоночник. И тут все благополучно. Живем! Дышим! Ходим, черт возьми! И ни где-нибудь, а по советской земле. Первое, что он сделал, это развязал мешок, вытащил из него автомат. С минуту постоял, чутко прислушиваясь. Не услышав ничего подозрительного, стал собирать купол парашюта, торопясь до рассвета закопать его в землю или на худой конец в снег.

Старшина Дунаев прибыл с Туманом на место приземления нарушителя через четыре часа после того, как парашют был обнаружен. Случайностей здесь не было. Курс самолета уже через несколько минут был нанесен на карту. Всюду шли поиски.

Искать следы нарушителей пограничникам помогали многочисленные друзья: жители пограничного района.

Лесник Агеич отправился поутру в дальний обход. В последнее время в лесу кто-то валил на дрова бук и березу. Надо было пресечь это безобразие.

У околицы лесника нагнал председатель сельского Совета.

— Далеко, Агеич?

— До заимки пойду.

— Ружье-то заряжено?

— А как же.

Агеич расстегнул полушубок. Председатель увидел патронташ.

— Тут те и с дробью, тут и с картечью, — сказал Агеич, — коли зверь кинется.

— Добре. — Судя по тону, председатель остался доволен и видом лесника, и его словами. — Тут такое дело, — он снизил голос. — Звонили с погранотряда. Встретишь кого незнакомого — спеши в ближайшую деревню, где есть телефон.

Агеич молча кивнул головой.

Он шел осторожно, внимательно смотрел по сторонам. Лес рассказывал ночные истории. Здесь неторопливо прыгал заяц, лакомясь корой осин. Тут мышковала лисица, бросаясь туда и сюда. А вот там разыгралась ночная трагедия. Немые свидетели тому — кучка кровавых перышек. Верно, куропатка спала в снегу и на нее, сонную, прыгнул кто-то. Волк? Нет. Дикий кот, его это лапы.

Километрах в семи от дороги, на глухой поляне Агеич заметил следы. Снял с плеча ружье, взвел на всякий случай курок и медленно пошел вперед, всматриваясь в заросли кустарника. В каких-нибудь ста метрах он увидел потревоженную кучу хвороста. Снег вокруг был утоптан. Какая-то веревочка, извиваясь, словно змея, выползла из-под кучи. Что бы это значило? Сперва оглянулся по сторонам, потом взялся за веревочку. Сердце у старого лесника тревожно заколотилось. Парашют!…

Как ни спешила группа преследователей, она оказалась на месте происшествия только к вечеру. После обеда повалил снег, проселочная дорога то и дело подбрасывала каверзы автомобилю. Он несколько раз буксовал. Пограничники соскакивали, дружно толкая кузов плечом, помогали мотору справиться с очередной преградой. В нескольких местах дорогу преграждали сугробы. Приходилось расчищать дорогу.

Агеич вместе с подошедшими людьми встретил машину на узкой лесной дороге. С колесами пришлось расстаться. Лесник повел пограничников напрямик. Через полтора часа были у парашюта. Одно беспокоило Вячеслава. Возьмет ли Туман след? Зимой, правда, можно и человеку идти по следу, если, конечно, след виден. Но где там! Такой снег валит… От следов, конечно, и помину не осталось.

Вячеслав разбросал хворост и увидел темно-зеленый купол. Куда пошел нарушитель? Скорее всего, к дороге. Но к какой? Если возьмет к северу — окажется на шоссе. Отправится к югу — попадет на железнодорожную станцию. А может, и не рискнет показываться на станции и на шоссе — слишком оживленные места. Может, пойдет проселочной дорогой? Но ведь их несколько в этом районе. И там, и здесь.

Теперь все зависело от Тумана. Сумеет он взять след — половина дела сделана.

В голосе Вячеслава ласковые, даже нежные нотки.

— Нюхай, Туман, нюхай.

Он подносил к собачьему носу полотно купола, ремни, которые плотно облегали того, кто опустился ночью на нашу землю. Туман добросовестно обнюхивает и купол, и ремни. Трудно уловить запах человека. Вдруг ощерился, шерсть встала дыбом. Повернулся к Агеичу, заворчал.