Василий Сорокин: Туман идет по следу

Василий Петрович распахнул калитку, сделал приглашающий жест рукой. Добро, мол, пожаловать!

Чтобы не задеть драгоценной ношей калитку, Славка поставил сверток чуть ли не в вертикальное положение. Щенок во всю раскрыл глаза: куда-то уплыли дома и деревья, все в глазах стало пронзительно синим. Но вот и бездонная синева уплыла в сторону и опять появилась земля с ее многочисленными загадками.

Туман еще плохо соображал. Иначе бы он наверняка пришел в восторг от двора, в котором он оказался, и где ему предстояло жить долгие годы.

В наше время такой огромный участок редко встретишь. Когда Дунаевы поселились здесь, все было так же, как сейчас. Дело в том, что около дома на десятки метров вокруг растут сосны и березы. Мало их осталось в Москве, особенно сосен. И озеленители решили сохранить эти редкие для города деревья.

Сосны стоят высокие, статные, румянятся под солнцем золотистой корой. Гладкие стволы будто по струнке идут прямо вверх, и лишь там венчаются зеленой шапкой.

Вокруг дома — сад. Тут и яблони, и вишни, и сливы, и груши. Напротив окон горбатится клумба. Все лето и осень не переводятся на ней цветы.

В тот день возле клумбы хлопотал человек, коренастый и уже загорелый. Это Славкин отец — Петр Иванович Дунаев. Услышав стук калитки, Петр Иванович разогнулся, посмотрел, кто идет, и поспешил навстречу.

— Дай-ка посмотрю.

— Дома, папа, дома.

Дома Славку обступили домашние — мать, бабушка, брат, сестра. Тут же и дядя с отцом. Освобожденный от одеяла Туман встал четырьмя своими лапами на пол, помотал головой и, переваливаясь с боку на бок, поспешил к миске с молоком. Вдруг откуда-то сверху — то ли с лавки, а может, и с печи — прыгнула кошка. Туман даже зажмурился от страха. Подобное чудовище он видел впервые. Спина изогнута, зеленые глаза не предвещают ничего хорошего. Из пушистых лап выпущены когти.

Щенок попятился, жалобно скуля. Все рассмеялись.

— Ничего, Туман, — сказал Славка, поглаживая щенка по спине, — будет у тебя своя миска, не плачь, пожалуйста.

Он достал из шкафа деревянную чашку, покрошил в нее хлеба и налил молока.

— Ешь!

Туман не заставил ждать. Пока мелькал его розовый язык, семья делилась впечатлениями.

— Неуклюжий какой, — сказала мать.

— Хвост уж больно короток, — заметил отец.

— Глаза как будто косят, — счел нужным вставить брат.

А там пошло: и грудь узковата, и морда слишком широка (да овчарка ли это?), и тело короткое. Будет ли жить?. Славка чуть не расплакался. Бабушка первая заметила это и замахала руками:

— Хватит вам. То не так, это не этак. Подрастет, все встанет на свои места. И хвост, и грива.

Плохо спалось Туману на новом месте в первую ночь. По матери ли скучал, по старой ли квартире, кто знает. Славка бросил на пол старую шубу. С вечера в печке весело потрескивали дрова, огонь отсвечивал на стене. До самого утра Туман беспокойно ерзал, пробовал скулить. Не спал всю ночь и Славка. Он то и дело выходил на кухню, склонялся над своим маленьким другом.

— Спи, Туман, спи. — Славка и впрямь, как ребенка, готов был убаюкивать щенка.

Наутро Туман стал осваиваться. Чего без конца печалиться, в самом деле. Тем более, что худа ему, кроме пушистого чудовища, никто не желает, разговаривают все ласково. Да и кошка больше не изгибается, не делает из себя вопросительный знак. Только глазами — зырк, зырк!

Славка грозит пальцем: «Не балуй, Мурка!» Мурка отворачивается от Тумана: «Ладно уж, пусть живет, мне не жалко».

Вредно, когда собаку учат уму-разуму всей семьей. Но и оставаться в стороне, не замечать нового жильца семья никак не может. Первое время, когда ночами еще стояли холода, Туман жил в доме. Несмотря на Славкины старания, сразу он, конечно, не мог хорошо запомнить свое место. А может, и надоедало ему сидеть все время в одном углу. Скучно же! Он бегал по кухне, заглядывал в комнаты. Вертелся у всех под ногами. Взрослые снисходительно относились к маленькому Туману. Они выходили из себя только, когда щенок набедокурит. А тут многое можно было отнести на его счет: спрятанная под диваном кукла, утащенный в сени ремень Петра Ивановича, разорванные бабушкины чулки.

Могла ли бабушка ждать, когда Славка, полновластный хозяин Тумана, вернется из школы и накажет виновника? Не могла она ждать. Во-первых, была рассержена, во-вторых, не имеет смысла наказывать спустя какое-то время. Щенок не поймет. Он успеет забыть свою проделку. А если и не забудет, все равно не разберется, за что его все-таки наказали: за чулки, за ремень или еще за что. Мало ли он проказничал в этот день?!