Шамиль Ракипов - О чём грустят кипарисы

После гибели Макаровой и Белик нам запретили летать без парашютов. Этому приказу мы подчинились скрепя сердце: во-первых, лишний груз, во-вторых, от лямок болели плечи, в-третьих, парашют сковывал движения. Летать стало труднее, но с этим приходилось мириться. Охота на «По-2» продолжалась.

Говор девушек, сидящих на траве возле самолётов, оборвался сразу. Наступила тягостная тишина — все напряжённо прислушивались, глядя в утреннее, хмурое небо. Пора вернуться последнему самолёту, а его нет. Лётчица Катя Олейник и её штурман Оля Яковлева стартовали последними, никто не знает, что с ними. Видели, как самолёт заходил на цель. А что было дальше?..

Потекли очередные мучительные минуты, состоящие из долгих-долгих секунд.

Война своими грубыми лапами комкает и уродует время. Мы говорим: счастливые часов не наблюдают. А несчастливые? Они наблюдают — очень пристально, напряжённо и не только часы, но и минуты, секунды, мгновения. Кусочки времени бывают яркими, смутными, чёрными, лёгкими и тяжёлыми, сладкими и горькими.

Фашистскому истребителю было известно, какой объект в эту ночь «обрабатывает» наш полк. Он точно рассчитал время атаки: ночь на исходе, советских истребителей в воздухе ещё нет, а «По-2» разглядеть можно, надо лишь знать, где он находится. Подлетел поближе, ударил почти в упор из пушки и двух пулемётов… Девушки сгорели. Ужасная мучительная смерть. Сначала жаром опалило лицо, шею. Катюша, как только могла, боролась, она пыталась сбить пламя, хотя и сознавала: это конец. Слышала крик Оли: «Мама!» Кричала сама. Когда вспыхнула одежда, боль стала невыносимой, девушки потеряли сознание. И тут же ударились о землю…

Минута только началась.

А может, они выпрыгнули из горящего самолёта с парашютами. Приземлились на вражеской территории, осмотрелись и — бежать. Их, конечно, заметили, послали погоню. Услышав лай собак, девушки попрощались. Вынули пистолеты. Немцы не стреляли, у них приказ: взять живыми. Но женская гвардия не сдаётся, это просто немыслимо…

Немецкого лётчика чествуют, как героя. Ему вручают железный крест, пачку денег. Он щёлкает каблуками, вытягивается в струнку и, вскинув руку, орёт: «Хайль Гитлер!» Он заслужил внеочередной отпуск, но пока оформляют документы, ещё полетает. Будем надеяться, что его собьют наши истребители или зенитчики. Слабое, конечно, утешение. Пусть даже уничтожим весь их пиратский воздушный флот, но подруг не вернём, не воскресим…

Что ещё могло случиться? Прямое попадание зенитного снаряда в бензобак или двигатель. Убиты над целью — осколками, пулями…

Чего же мы ждём? На что надеемся?

Ждём сообщения от наших наземных частей. Надеемся, что девушки пересекли линию фронта, приземлились на нашей территории. Какая-нибудь неисправность в самолёте. Не хватило горючего. Мало ли что. Исправят, заправятся и прилетят.

Мне показалось, что я слышу далёкий стрекот. Взглянула на Руфу Гашеву, нашего лучшего «слухача», она чуть заметно отрицательно покачала головой. Значит, померещилось.

Женю Жигуленко сморил сон. А может быть, она просто закрыла глаза, думает.

Медленно разгорается заря. В глазах девушек — ожидание и боль. Ещё не пришли в себя после гибели Макаровой и Велик. И вот…

Если так будет продолжаться… Чья очередь? Может быть, наша, моя и моего штурмана. Не хочется думать о смерти, не люблю, но такая выпала минута. В голове словно раскручивается какая-то запутанная, раскалённая добела колючая проволока.

Прошло двадцать томительных минут. Мы сидели и молча наблюдали их. Они разные, я рассказала лишь об одной.

— Будем расходиться? — спросила начальник штаба Ирина Ракобольская.

— Подождём ещё.

— Они сейчас прилетят.

— Солнышко всходит.

— Тише…

«Надеются на чудо, — подумала я, подавляя стон. — Бедные девочки».

— Летят! — вдруг объявила Руфа. — Что вы на меня так смотрите? Летят, говорю вам. Туда смотрите, — она указала рукой на северо-запад.

В её голосе было столько уверенности, что я поверила сразу: возвращается «По-2», который мы ждём. Свершилось очередное чудо. Как в сказке. Наверное, девушки лежали где-то в лесу мёртвые, бездыханные. Подошла старушка, побрызгала живой водичкой. Катя и Оля встали, отряхнулись, сказали «спасибо» и полетели домой. Какой ещё «По-2» может лететь с той стороны в такое время? В том, что это «По-2», можно не сомневаться. Руфа не спутает.

Вскоре мы увидели в небе тёмное пятнышко. Я моргнула раз-другой, потеряла. А может, его и не было. Нет, снова увидела, стала смотреть, не мигая. «Если они, — мелькнуло в голове, — богатырский дух полка воспрянет, станет ещё сильнее».