Шамиль Ракипов - О чём грустят кипарисы

Очень мало я рассказала о девушках-техниках и вооруженцах. А что бы мы, пилоты и штурманы, делали без них? Они оборудовали, чаще всего на случайных, неудобных площадках стоянки для наших «По-2», маскировали самолёты, ремонтировали их, навешивали под плоскости бомбы. Почти всегда им приходилось работать в полной темноте или при лунном свете. Три посадочных огонька вспыхнут на короткое время и погаснут. Самолёты взлетают и садятся беспрерывно — с вечера до утра. На подвеску бомб девушки затрачивали не более пяти минут. А бомбы тяжёлые — по пятьдесят и сто килограммов каждая. На один «По-2» — двести килограммов. На весь полк за одну ночь — десятки тонн. А с весны 1944 года до конца войны мы летали с двойной бомбовой нагрузкой. Придёт время, я расскажу об этом подробнее.

Голос Магубы Хусаиновны окреп, лицо оживилось. Седая больная женщина словно помолодела и, поправив волосы, продолжала рассказывать:

— Приземлился самолёт. Над целью его обстреляли зенитные орудия и пулемёты, необходим ремонт. Пилот и штурман с помощью девушек вылезают из кабин, у них подкашиваются ноги. Устраиваются прямо на земле, под крылом самолёта, и засыпают. Оберегая их сон, техники и вооруженцы с наветренной стороны подвешивают чехол. Тихонько постукивают ключами, другими инструментами. Даже карманные фонарики включать нельзя — над аэродромом проносятся вражеские самолёты. Тонкие девичьи пальчики на ощупь ввинчивают в бомбы взрыватели. Наконец все пробоины тщательно залатаны, самолёт заправлен горючим, бомбы подвешены: «Девочки, подъём!..» Бомбы были покрыты солидолом, можете себе представить, как выглядели девушки после боевой ночи — чёрные с головы до ног.

Техникам и вооруженцам на отдых оставалось мало времени, но прежде чем идти спать, они приводили в порядок самолёты, скребли их, чистили, мыли, потом мылись сами, стирали комбинезоны, гимнастёрки. Всё успевали сделать. Вечером — снова чистенькие, аккуратные, с белоснежными подворотничками.

Некоторые девушки-вооруженцы здесь же в полку оканчивали курсы штурманов, созданные специально для них. А часть опытных штурманов переучивалась ни лётчиц, и как-то незаметно появлялись новые боевые экипажи. Да ещё какие! Например, Нина Ульяненко — Оля Голубева. Они не разлучались почти до конца войны, на их счету сотни совместных боевых вылетов.

Нина по национальности удмуртка, она ещё в детстве, подражая Чкалову, ныряла под плоты, ежедневно делала зарядку, обтиралась холодной водой и снегом. Потом занималась в планёрном кружке, поступила в аэроклуб. В 16 лет впервые поднялась с инструктором над родным Боткинском. В наш полк её назначили штурманом. Она много летала с Дусей Носаль, та научила её управлять самолётом, доверяла даже совершать посадку. После гибели Дуси Нина решила стать лётчицей и освоила новую специальность, как говорится, без отрыва от производства. Её примеру последовали штурманы Женя Жигуленко, Наташа Меклин, Рая Аронова. Великолепная четвёрка — все стали Героями Советского Союза!

В отличие от Нины её будущий штурман Оля Голубева до войны об авиации не помышляла. Потомственная сибирячка, она в 1940 году поступила в институт кинематографии и считала себя самым счастливым человеком на свете. А когда началась война, вспомнила, что её отец и дед освобождали родную землю от колчаковских банд. «Моё место на фронте, — решила она. — Пойду добровольцем, хоть рядовым в пехоту». В военкомате от неё отмахнулись, ссылки на отца и деда не помогли, и она осенью 1941 года стала сандружинницей, ухаживала за ранеными во фронтовом санитарном поезде. Услышала о формировании женских авиаполков, добилась приёма у Марины Расковой.

— Какая же у вас, девушка с красивой косой, военная специальность? — спросила, улыбаясь, Марина Михайловна.

Оля испугалась: если признаться, что никакой военной специальности нет, всё будет кончено, от ворот поворот. Но тут в голове мелькнуло: «На самолётах ночью видны огни. Горят лампочки…»

— Я хорошо знакома с электричеством, — стараясь придать голосу уверенность, заявила Голубева.

— Вот как? — удивилась Раскова. — Где же вы с ним познакомились?

— В Иркутске, в школе. По физике у меня всегда были пятёрки. — Чувствуя, что это звучит не очень убедительно, она на всякий случай добавила: — И вообще… я готова.

Наверное, это «вообще» окончательно убедило Раскову, что для военной авиации эта девушка — ценное приобретение.

— Будешь в полку Бершанской электриком, — сказала она. — Но косы придётся отрезать.