Шамиль Ракипов - О чём грустят кипарисы

— Линия фронта, — снова подала голос Хиваз. — Летим двадцать две минуты.

Горный хребет тянется вдоль южного берега Крыма от Феодосии до Севастополя. В районе Ялты — две самые высокие вершины: Роман-Кош, 1545 метров, и Ай-Петри, 1233 метра. Лучших ориентиров не придумаешь, но на их склонах, возможно, — зенитные батареи.

— Подлетаем к Алуште, — доложила Хиваз. — Брошу листовки.

Я снижаюсь. На фоне звёздного неба, облитая лунным светом, отчётливо видна каменная глыба, имеющая форму женской головы. Причудливое творение природы, как это часто бывает, породило легенду.

Когда-то в этих местах обитал злой джинн, который похищал из окрестных аулов молодых мужчин и превращал их в своих рабов. В единоборство с ним вступила красивая, отважная девушка. Одолела джинна, но и сама погибла, превратилась в гору. И едва не погубила нас: со склона нас обстрелял крупнокалиберный пулемёт.

Листовки сброшены.

— Хенде хох! — кричит Хиваз и добавляет несколько крепких выражений.

Даю полный газ, снова набираю высоту. В лунном свете грозно поблёскивают тупые рыла стокилограммовых бомб, выступающие из-под нижней плоскости. Дадим сегодня жару фашистам!

Хочется верить и в силу «бумажных бомб». Текст листовок лаконичен и убедителен: немецкие и румынские войска в Крыму обречены, сопротивление бессмысленно, лучший выход — сдаваться.

Подлетаем к Ялте, начинаю планировать на минимальных оборотах. Город окружён горами. На восточной и западной стороне в небе шарят лучи прожекторов; беспорядочно стреляют зенитки, но ни одного «По-2» не видно. В районе порта — несколько пожаров. «Хорошо девушки поработали, — удовлетворённо думаю я. — Поищем цель в бухте…»

— Военный катер! — крикнула Хиваз. — У причала!

— Вижу.

Разворачиваюсь и ложусь на боевой курс.

— Чуть вправо, — командует Хиваз. Прожекторы обшаривают небо, зенитки замолчали.

Нас пока не слышат и не видят, мы проскочили между двумя «берёзовыми рощами». Самолёт качнуло — отделилась бомба. Почти в тот же момент мы попали в какой-то воздушный поток, чувствую — будет неудача.

— Мимо! В причал угодила! — в голосе Хиваз отчаяние. — Заходи снова!

Она могла сбросить сразу обе бомбы, но решила одну приберечь, молодец, ведь нас ещё не обнаружили, зайдём с другой стороны, долбанём по той же цели.

Снова грохочут зенитки, но обстреливают не нас.

Летим над морем. С минуту продолжаю планировать, потом прибавляю обороты, набираю высоту и, разворачиваясь, круто накреняю самолёт. Он очень послушен, мгновенно и точно выполняет все мои беззвучные команды. Мысленно разговариваю с ним, как с живым существом: «Молодец, умница. Мы целы и невредимы, работай спокойно. Сделаем дело и сверкнём пятками…»

Над бухтой светятся пулемётные трассы, в любой момент нас может схватить прожектор, но мы снова вышли на цель, и я уверена, что на этот раз Хиваз не промахнётся. Только прямое попадание в самолёт может прервать нашу атаку. Так я думала и… просчиталась.

Цель была хорошо видна, можно было бомбить без САБа. Высота 600 метров, точно по инструкции. И вдруг катер исчез! Вместо него — огненный шар. Кто-то из наших опередил нас.

Других катеров мы не обнаружили.

— Тридцать пять градусов вправо! — крикнула Хиваз. — Там какая-то башня. Видела, когда разворачивались.

Ложусь на новый боевой курс. Вижу каменное сооружение, напоминающее усечённую пирамиду. Может быть, полуразрушенный маяк. Что там внутри — склад, штаб, столовая, пулемётные гнёзда?..

Лучше бы, конечно, всадить эту «сотку» в катер.

В мягком, воркующем — рокоте мотора слышится: «Не огорчайся… Вперёд…»

— Бросила, — в голосе Хиваз никакого энтузиазма. — Держи прямо на луну!

Резко даю полный газ, и в то же мгновение ослепительно яркая вспышка высветила, как мне показалось, всё побережье. Мощная взрывная волна подбросила самолёт, я едва не упустила управление. Падаем на луну.

Хиваз молчит, на неё не похоже, что с ней?

— Ты жива? Молчание.

Оборачиваюсь — Хиваз наполовину высунулась из самолёта, любуется делом своих рук»

— Могла вывалиться, — ворчу я. — Пристегнись.

— Как здорово! Склад горючего, а я думала… Прямо по курсу рвутся снаряды, сверху неумолимо опускается луч прожектора. Ныряю под него, немцы открыли огонь из автоматов. Лечу змейкой. Ушли…

— Под нами Гурзуф, — весело, докладывает Хиваз, — а зарево ещё видно!

Я глянула на указатель расхода горючего и поняла: до аэродрома не дотянем, встречный, ветер.