Виктор Николаев - Живый в Помощи(Записки афганца 1)

В жизни есть случаи, остающиеся в памяти навсегда. То, что увидели десантники, было из этого разряда, так называемых «ужасов войны». На песке, под воткнутыми шестами-флагами, лежал полузасыпанный песком человек. Он, вернее, то, что осталось от человека, на языке «духов» называлось «красным тюльпаном». Это адское блюдо готовилось только из пленных советских солдат.

Отрезанная голова, с вырезанной звездочкой на лбу, была привязана между ног. Кожа, нарезанная полосками по всему телу, завязана венчиком там, где была голова. Этот дурно пахнущий, перемешанный с песком мясной ком десантники, плохо понимая, что делается, отнесли на борт.

Все полетное время, тридцать восемь минут, он, лежал между спецназовскими ногами на полу рядом со своей головой. И в памяти Виктора он до сих пор лежит там, в вертолете, как и лежал в тот проклятый Богом день. Все смотрели только на него, боясь взглянуть друг другу в глаза.

Как выяснилось позже, погибшего звали Михаилом и родом он был с Вологодчины. В плен попал в безсознательном состоянии около месяца назад, когда шел замыкающим одной из маленьких колонн. Его долго искали, используя все разведывательные каналы. Он был старшим лейтенантом, командиром взвода, и свою маленькую колонну сохранил. Хоть и потрепанная, до цели она дошла. Себя — не уберег.

Ночью пришел «почтовик». Если одну из маленьких радостей войны — баню можно хоть приблизительно ожидать, то письмо из дому — это вечно ожидаемая и всегда непредсказуемая радость. Сначала письмо, проделавшее путь в тысячи километров, но все же сохранившее запах семьи и отчего дома, благоговейно обнюхивается, потом внимательно рассматривается, и наконец — медленно, со сладостным сердечным замиранием вскрывается, Перечитывается эта весточка по многу раз, и каждый раз — как первый.

Письмо заговорит с солдатом то голосом жены, бережно хранящей ранимую душу своего далекого мужа, то мурлыканьем только что самостоятельно пошедшей дочурки, то наставлениями отца и матери, и все эти родные голоса сливаются в один:

«Береги себя, любимый. Береги.»

За стеной полчаса назад удалось усыпить снотворным молодого штурмана — лейтенанта Леху. У него на кабульской вертушке-«почтовике» не вернулась на «Скобу» будущая жена — миловидная, скромная, всегда улыбчивая и краснеющая медсестра Таня. Узнавшего об этом Леху, внешне всегда спокойного спортивного сложения мужика, забила многочасовая эпилепсия.

«Почтовик» исчез при заходе на посадку на базу «Пучок» в районе пика Мучкель с высотной отметкой 3.558. Связь с бортом прекратилась в два часа за пятнадцать минут до посадочного времени. Ведомый экипаж ничего вразумительного доложить не смог. В поисках «почтовика» барражировали восемь бортов: четыре со «Скобы» и четыре с «Пучка». Общее мнение поисковиков пока было уклончивым: сбился с курса. А что произошло на самом деле — покажут «черные ящики», если их найдут, конечно.

Несмотря на относительно теплую осень, величественный, вечно снежный Мучкель цепко хранил зловещую тайну не одного уже канувшего в вечность борта. Его блистающие надменные отвесные склоны насмешливо встречали любого желающего покопаться в пещерных сундуках. Седые, клочкастые, стремительно идущие тучные облака не спускали насурмленных подозрительных взоров ни с одного из непрошеных гостей.

Сектор поиска разделили по квадратам. «Скоба» просматривала свой район по спирали снизу вверх. Шел пятый час безрезультатного поиска. Чем выше поднимались газнийцы, тем меньше становилась видимость. Виктор, прилипнув лбом к носовому блистеру, старался не пропустить ни один подозрительный холм.

Потерянную «вертушку» первыми нашли ребята, из «Пучка». Они дали координаты: шесть, квадрат по улитке двойка, и ушли на дозаправку. Взлетев третий раз, четверка вертолетов «Скобы» через десять минут вышла в точку гибели «восьмерки». Да, ребята действительно сбились с курса, причем сбились грубо и странно. Но в тот момент строить догадки времени не было.

Вертолет выглядывал из обледенелого сугроба обломанным хвостом. Лопастей не видно. До места остановки по снегу тянулся рвнейший черный след длиною метров двести. Поисковики посадкой решили не рисковать. Четверо из поисково-десантной группы высадились на тросах. Калашниковы оста лись на борту, из оружия взяли только пистолеты, так как «духов» не ожидали. С собой прихватили ломики и лопаты.

Зависшая «вертушка» терпеливо дребезжала на высоте пятнадцати метров, чуть в стороне. Остальные встали в круг. Виктор, попеременно с ребятами, размашисто долбили лобовое стекло упавшего вертолета. После того, как раскопали глубоко влезшую в снег носовую часть, удалось втиснуться в кабину.