Фарукшин Раян - Не спешите нас хоронить… РЯДОВОЙ УСМАН

Заглушая "вжики" пуль, послышался нарастающий гул и свист.

– Мины! Усман, бежим! – Сосед вскочил, поднял автомат и уже был готов дать дёру. Но я охладил его пыл:

– Я остаюсь здесь. Всё! Я никуда не пойду!

– Да ты чё? Охренел? Здесь решил подыхать? Миномётный обстрел!

– Я никуда не пойду! И тебя не пущу! Кругом мины! – я рухнул на землю и схватил Соседа за ноги. – Всё заминировано! Стой!!!

– Да не заминировано! Это чечены из миномётов стреляют! Стреляют из миномётов! В пацанов попала мина, выпущенная из миномёта! Она с воздуха прилетела, сверху на них упала! Тупой ты, татарин! Тебя чему в учебке учили? А? Усман? Ты чё, с ума бежишь? Крыша едет? Усман, не молчи!

Я вспомнил про миномёты – "подносы" или как их там. До войны видел пару раз. Да где мне их видеть, если я целый год в части только и делал, что снег кидал, да лёд долбил. Лопата и лом – вот оружие, которым я овладел в совершенстве.

– Извини, братан! Извини, торможу. Как же так, только мы с ними тут разговаривали…

– Усман, всё нормально, Усман!

Сосед сел рядом, вытянул ноги и закрыл глаза. Глубоко вздохнув и сплюнув, он положил свою руку мне на плечо и заключил:

– Ладно, посидим немного и пойдём. Хрен с ними, с минами.

Я успокоился. Дрожь в коленях прошла, дыхание выровнялось, тошнота отступила, зрачки вернулись в орбиты. Я снова мог здраво рассуждать и принимать решения. Я поднялся на ноги, подобрал автомат:

– Сосед, пошли отсюда, пока миной не накрыло.

– Да-да, идём.

– И пошли!

Сосед открыл глаза и медленно встал.

– А ты смотри, Усман, хорошо смотри, – он показал на обожжённый кусок человеческой ноги. Кусок ноги – от колена до ступни – вот и всё, что осталось от двух молодых парней. – Узнаёшь кроссовки? Это он, который в жилете был. Был, да сплыл. А вон и пластины его. Смотри!

В нескольких метрах, в коричневой луже крови лежал ярко-красный кусок мяса. Квадратный такой, сантиметров пятнадцать на пятнадцать. Рядом, вплотную, валялся обрывок бронежилета. Прямо на нём лежала граната, вся в крови.

– Граната! И как она не разорвалась, не пойму! Эх, не пропадать же добру, надо забрать. Надо, – Сосед сел на колени и осторожно подобрал гранату. – Извини, боец, но тебе она больше не пригодиться. Извини. А я использую её по назначению, я отомщу им за тебя твоей же гранатой. Извини, боец, но мне эта граната нужней.

Он встал, обтёр гранату об штаны и поклонился до самой земли:

– Извини, боец.

Потрясённый увиденным, я почти потерял сознание, похолодел и покрылся испариной. Голова закружилась, ноги подкосились под весом враз обмякшего тела. Вцепившись в цевьё калаша, я прошептал:

– Пошли отсюда…

Не обращая внимания на упорство автоматных очередей, я поплёлся в сторону зданий, где засела "махра". Сосед, молча постояв ещё несколько секунд, поднял кусок бронежилета и накрыл им останки радушного бойца, искренне желавшего угостить нас свежим завтраком. Гороховым супом.

После тяжелого двухчасового боя у стен серого административного здания с большим советским гербом под карнизом, где мы потеряли несколько человек ранеными, нам приказали откатиться на исходные позиции и передохнуть.

Мы откатились. Как смогли – умылись, почистили оружие, привели себя в порядок.

Вошли в котельную, разложили манатки на ужин. Набор продуктов небольшой: рис в банке, тушёнка, да рыбные консервы – килька в томатном соусе. Еда не для гурманов, для

бойцов. И что бы как-то скрасить сей скорбный приём пищи, мы вспомнили о спиртном. Голосованием единогласно постановили, что чёрный день, на который оставляли бальзам, наступил именно сегодня. С удовольствием, одна за одной, мы осушили все бутылки – выпили весь запас знаменитого бальзама. Согрелись, опьянели, расслабились, раздобрели. Сидели и шутили шутки.

– … да-да-да, так и сказал, "копайте от забора и до обеда", – смеялся Сапог. – Вот дурень был, этот наш прапор!

Чтобы не отморозить "личное имущество", я сидел не на голом бетоне, а на своём бронежилете, который хоть и слабо, но защищал мою задницу от холода. Ноги поджал под себя и старался шевелить пальцами, а то мокрые носки неприятно студили ступни. Руки скрестил на груди. Голову я прислонил к стене, глаза закрыл и старательно косил под пьяного, пытаясь поймать кайф. Думать о чём-либо не хотелось, устал.

Сосед отдыхал справа от меня и полностью копировал мою позу. Виноград и Сапог примостились напротив, и активно обсуждали очередной анекдот. Ещё трое бойцов устроились между нами. Они, вытянув ноги, замыкали общий полукруг. Автоматы и каски лежали рядом, в коридоре у стены. Пустые консервные банки мы, собрав в кучу, неспешно кидали в угол занятого нами помещения.