Геннадий Семенихин - Пани Ирена

– И в моей тоже, Виктор.

Они помолчали. Каменный воин печально смотрел на них с пьедестала. Никли ромашки от теплого легкого ветерка. То затихал он, то вспыхивал, и от этого казалось, что прячется он в низкой кладбищенской траве и цветах. Полковник искоса посмотрел на польку, и следующий его вопрос прозвучал смущенно:

– Ты скажи, а сына или дочки у тебя не было?

Она уронила зардевшееся лицо на его плечо. Жесткий погон колол щеку, но женщина не замечала этого:

– Я почему-то ожидала, что ты обязательно этот вопрос задашь. Нет, Виктор. Ни дочки, ни сына. А как бы хотелось!

Большаков улыбнулся. Все-таки многое в ней осталось от прежней Ирены: и эта стыдливая нежность, и смелость признаний. Только прежняя порывистость и нетерпеливость сменились с годами пришедшим спокойствием.

– А ты еще раз женился, Виктор?

– Нет, Ирена.

– А я выходила замуж, Виктор, – вздохнула Ирена, – и тоже нема счастья. Ошиблась я в нем. Разошлись. Переехали мы с сыном Сташеком в Варшаву, там и живем.

– Сколько же сейчас твоему Сташеку, Ирена?

– Уже учится хлопчик.

Большаков в знак согласия покачал головой. Тихая и вся какая-то осенняя, сидела рядом Ирена.

И он впервые подумал о том, что сильно, очень сильно потрепала их обоих за эти годы жизнь. Так потрепала, что в грузном седом полковнике трудно было сразу признать прежнего лихого зеленоглазого капитана, а в этой женщине с приметами седины в волосах ту порывистую, то и дело вспыхивающую энергией и страстью Ирену.

И он, чувствуя, что не нужно было этого говорить, что получится не слишком-то искренне и душевно, но не в силах победить внутренний голос совести, все-таки произнес:

– Послушай, Ирена. А может, нам следует подумать… может, нам все-таки как-то все изменить, а?

Она привстала и улыбкой своей его извинила:

– Виктор, можно я тебя поцелую?

– Тебе все можно, Ирена.

Она придвинулась и легко, бережно, словно к чему-то самому святому, прикоснулась холодными губами к его щеке. И не было в этом поцелуе страсти, а была лишь тихая материнская грусть.

– Ты прекрасно сегодня сказал о наших тех днях: лесная песня. Мы тогда были молодыми и горячими, а сейчас другие. Не надо говорить об этом, Виктор. Это так тяжко. Лучше, будешь в Варшаве, заезжай в гости. Мы тебя с сыном всегда хорошо встретим. Как самого родного.

Ирена посмотрела на ручные часы: цифры и стрелки расплывались в глазах, но она все-таки разглядела – без десяти четыре.

– Мне уже пора, – сказала она волнуясь, – в гостинице меня ждут.

– Это где, в центре города? – спросил полковник.

– Да.

– Я тебя туда подброшу на машине, – предложил он.

Женщина кивнула головой.

…И они пошли к выходу, к массивным кладбищенским воротам. Каменный автоматчик грустно смотрел им вслед. Казалось, что он все понимает.

Мужчина и женщина покидали кладбище. Они шли молча и медленно. Между ними была прямая асфальтовая дорожка, а по сторонам от нее две жизни.

Две жизни, так и не слившиеся в одну.

1963 г.

САБ – светящаяся авиабомба.

ФАБ – фугасная, ЗАБ – зажигательная авиабомбы

СПУ – самолетное переговорное устройство