Михаил Зефиров - Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

Несмотря ни на что, Гитлер продолжал маниакально бояться прорыва крупных кораблей Балтийского флота на оперативный простор. Поскольку операции «Битье льда» и «Гётц фон Берлихин-ген» не принесли значимых результатов, он распорядился больше не тратить авиабомбы, которым можно было найти лучшее применение в ходе предстоящего летнего наступления Вермахта, а намертво запереть русский флот в восточной части Финского залива при помощи морских донных мин.

Однако без Люфтваффе опять обойтись было нельзя. Только их бомбардировщики могли быстро и с минимально возможными потерями доставить мины в требуемые районы, находившиеся под самым носом у противника. В мае 1942 г. в штабе 1-го воздушного флота была разработана операция по минированию фарватеров в районе Кронштадта и Ленинграда. Она получила кодовое наименование «Лягушачья икра» («Froschlaich»). Для постановки мин привлекались Не-ПШ из штабного звена и I-й и II-й групп KG4 «Генерал Вефер», по-прежнему базировавшиеся на аэродроме Рига-Спливе.

Все вылеты предполагалось выполнять только по ночам. Для того чтобы усложнить жизнь советской ПВО, был разработан следующий маршрут. Следуя на северо-восток, «Хейнкели» должны были миновать южное побережье Балтики в районе Копорского залива. Затем, не меняя курса, они пересекали Финский залив. Достигнув его северного берега около городка Терийоки, [116]они поворачивали на юго-восток и некоторое время шли вдоль побережья, занятого финскими войсками. Оказавшись на траверзе острова Котлин, бомбардировщики ложились на курс 180° и шли прямо на Кронштадт. Выйдя в намеченный район, они с высоты 500–600 метров сбрасывали мины, после чего снижались до высоты бреющего полета и уходили на юго-запад, в сторону темной части горизонта. Подобный маршрут позволял минимально сократить время нахождения самолетов в зоне действия русской противовоздушной обороны.

Вечер 28 мая над Финским заливом выдался ясным и безветренным. На море был штиль, лишь мелкие волны тихо накатывались на изрешеченные осколками пирсы и причальные стенки Кронштадта. База была уже не той, что год назад. Все крупные корабли давно ушли в Ленинград, и на рейдах стояли только мелкие и вспомогательные корабли: тральщики, минные заградители, «морские охотники», сторожевики и торпедные катера. Теперь они вели свою малую войну среди шхер и островков Финского залива. Лишь обшарпанные подводные лодки напоминали о былой мощи Балтийского флота. Да и тех осталось немного. К этому времени от взрывов мин, ударов авиации и по иным причинам погибли 27 субмарин, т. е. почти половина от имевшихся в начале войны. Своеобразным «украшением» базы надолго стал обрубок линкора «Марат», остававшийся на том самом месте, где его поразил Ханс-Ульрих Рудель. В порту и городе виднелось множество разрушенных и обгоревших зданий, но символ Кронштадта – Морской собор – по-прежнему выделялся своей серой громадой.

Уже ночью во всех подразделениях дивизии ПВО Кронштадтского морского оборонительного района (КМОР) [117]во главе с подполковником Д. З. Осипчуком, ранее командовавшим 6-м ЗенАП, раздался сигнал «Воздушная тревога». Операторы РЛС засекли групповую цель, идущую курсом на базу. [118]Все части были приведены в боевую готовность. Приближавшиеся белые ночи, как ни странно, только затрудняли действия пэвэошников. Дело было в том, что поиск самолетов и наводка орудий с помощью оптики осложнялись недостаточной освещенностью, а лучи прожекторов рассеивались в полусумраке. Так что в окулярах биноклей виднелись лишь смутные очертания. Тем не менее пушки 1-го и 49-го ЗенАП, а также береговых батарей открыли огонь. Затем начали стрелять и зенитки кораблей, стоявших на рейдах.

Первые самолеты появились со стороны Финляндии, огибая Кронштадт с запада. «Хейнкели» шли на высоте 800-1200 метров парами и поодиночке с интервалом в одну-две минуты. Вскоре от их фюзеляжей стали отделяться черные цилиндры, опускавшиеся на парашютах в воду. Стало очевидно, что немцы решили заминировать акваторию залива в районе Северных фортов с целью блокировать имевшийся там Северный запасной фарватер. При этом часть мин сбрасывалась без парашютов с бреющего полета. «Адские машины» были снабжены прибором инерционного действия, служившим для самоуничтожения в случае падения мины на сушу или мелководье. Взрыв должен был произойти через 22 секунды после удара о твердую поверхность.

Тем временем на КП дивизии ПВО поступали данные о воздушной обстановке. Одни батареи докладывали об открытии стрельбы, другие – о падении мин, третьи – о переносе огня с одной цели на другую. С командного пункта 71-го ИАП сообщили о подъеме в воздух истребителей. Отдельные посты сообщали о выброске вражеского десанта, принимая опускающиеся на парашютах цилиндрические бомбы за парашютистов. За падением каждого такого «десантника» на землю следовал страшный взрыв, что на первых порах очень удивляло зенитчиков. Один из громадных кусков металла, являвшийся фрагментом донной мины, со зловещим жужжанием пролетел вблизи наблюдательной вышки на КП дивизии и упал в болото, к счастью, никого не задев.