Павел Зябкин - Солдаты неудачи

Проходим улицу до конца. Оканчивается она спуском в глубокий овраг, заросший густыми кустами. Боевики пока не обнаружены. Для профилактики поливаем кусты очередями. Тихо. Выходим на другую широкую улицу села. По краю улицы идет канава, по которой сливают нечистоты. По обеим сторонам улицы плетни. Пригнувшись, мы идем впереди остальных подразделений. Вдруг крик где-то сзади, где в полный рост шествует пехота. Один раненый. Ранен в почку. Наверняка где-то там, в кустах залег снайпер. Несколько пуль просвистело и рядом с нами. Не дожидаясь команды, падаем в самое безопасное место: в канаву с нечистотами. От волнения я даже не замечаю противного запаха лезущего в ноздри. Теперь ползком двигаемся по канаве к перекрестку. Там полуразрушенное здание, в нем наш командир хочет засесть и вычислять снайпера.

От перекрестка, быстрыми перебежками, пригнувшись, по одному забегаем в развалины. Огромная дыра в стене, в рост человека выходит на сад, за которым оканчивается село и начинаются заросли кустарника, откуда работает снайпер. А тот небезуспешно продолжает свое дело. В идущей за нами роте убит командир взвода. Бронетехника никак не может развернуться на узких улочках и брать снайпера, видимо придется нам. Эта мысль повергает меня в уныние. Так хорошо стоять здесь, хоть за разрушенной, но стеной. Надеюсь все-таки, что останусь здесь у пролома прикрывать остальных. А остальные семь человек нашей группы один за другим выскакивают в дыру и залегают между деревьями сада. В доме остались я и командир разведроты. Я осторожно выглядываю в пролом и в то же мгновение пулей вылетаю через него, гонимый пинком командира роты. В свободном полете пробегаю несколько шагов и как куль падаю за толстым стволом яблони. Мимо меня пробегает командир роты. Он залег в неглубокой канавке впереди всех.

Никто не стреляет. Молчит и снайпер. В кустах, где он находится ничего не видно. Одно зеленое поле. Наконец снайпер, видимо не выдержав, дал о себе знать. Два фонтанчика земли взвились возле моих ног, торчащих из-за дерева. Боюсь, что труба огнемета, висящая на спине лакомая цель для снайпера. В случае взрыва накроет всех. Впереди плетень. Ползком, как ящерица подбираюсь к нему. Защиты никакой, зато меня не видно. Приходит чувство защищенности. Впереди, Туркмен делает быструю перебежку и встает у широченного дерева с раздвоенным стволом. Он кричит ротному, что сейчас снимет снайпера, только увидит его. Ротный остужает лихую азиатскую голову и Туркмен остается на месте.

Видя, что снайпер не хочет снова обозначаться, ротный предпринимает смелый шаг. Он говорит нам, что сейчас пробежит через сад и вызовет огонь снайпера, а наша задача засечь его. Со словами "А, ладно", ротный вскакивает и зигзагами бежит по саду. Не сбавляя шаг, вбегает в недавно покинутый разрушенный дом. Тишина. Ни единого выстрела. По прежнему лежим, вжавшись в землю.

Наконец в кустах полыхнуло пламя выстрела. Выстрел не в нашу сторону. Куда-то по пехоте, занимающей дома позади нас. Тут же Андрюха — зам. ком. взвода делает выстрел из подствольника по обозначившемуся снайперу. Нас как прорвало. Очереди из восьми автоматов слились воедино. Даже отсюда видно, как крошатся кусты там, где по нашим расчетам сидит снайпер. Больше выстрелов оттуда не было. Мы продолжаем зачищать село.

Вроде все спокойно. Боевиков и иных людей по-прежнему не наблюдается. Вот под стволом моего автомата, направленного в землю пробегает курица. Жму курок. Курица припадает, словно вдавленная пулей в землю, летит пух. Пуля прошила её насквозь, и тут же сломя голову продолжает бежать дальше. Живучая тварь.

Впереди три сбившихся в кучу домиков. Выбираю один из них, где полуоткрыта дверь. Пинком открываю ее и даю очередь из автомата вглубь дома. Резко врываюсь в следующую комнату. Автомат наготове. Из глубины комнаты на меня смотрит грязный бородатый мужик в косынке на патлатой голове. В руках его автомат, направленный на меня. Взгляд бешенный. Тут же жму курок и слышу звон разбитого стекла. Это было большое зеркало, стоящее на тумбочке. Вот это дожил, испугался собственного отражения. Подхожу к другому зеркалу, поменьше, стоящему на столе в комнате и рассматриваю себя. За месяц боев я ни разу не смотрелся в зеркало. Теперь вот нагляжусь. Да, вид ничего не скажешь. То ли грязное, то ли загорелое лицо с козлиной бородой "А ля Хо Ши Мин". Грязная, нечесаная грива волос, клоками торчащая из-под синей косынки. Какие-то безумные и испуганные глаза. С трудом узнаю себя. Когда все это кончится, я вновь приду в нормальное обличие, но сейчас мне страшно смотреть на себя. Какой-то звероподобный облик. Во что я превратился.