Для тех, кого не успели расстрелять или вывезти в неволю, организовали биржу труда. Всем жителям города старше 14 лет было приказано явиться на эту биржу якобы для регистрации. Пришедших оцепили со всех сторон и, не дав попрощаться с родными, стали отправлять на каторжные работы.
Позже в наши руки попали многие документы, свидетельствующие о преднамеренном уничтожении советских людей в оккупированных гитлеровцами районах.
Немецкие захватчики, вступив на территорию Украины, прежде всего стали беспощадно грабить народное достояние и имущество мирных жителей.
Фашистский ставленник на Украине — рейхскомиссар Эрих Кох писал: «Речь идет прежде всего о том, чтобы поддержать и обеспечить для немецкого военного хозяйства и немецкого командования чрезвычайно большие источники сырья и пищевых продуктов этой
страны для того, чтобы Германия и Европа могли вести войну любой продолжительности».
Для проведения этих грабительских планов гитлеровцы пытались установить рабско-крепостнический режим на Украине.
В секретном циркуляре командующего германскими тыловыми войсками на Украине генерала авиации Китцингера от 18 июля 1942 года за № 1571/564/42 подчеркивалось: «Украинец был и останется для нас чуждым. Каждое простое, доверчивое проявление интереса к украинцам и их культурному существованию идет во вред и ослабляет те существенные черты, которым Германия обязана своей мощью и величием».
В Киеве орудовала шайка кровавых фашистских бандитов. Под их руководством, наряду с грабежами, разрушениями и систематическим истреблением населения Киева, проводилась политика онемечивания украинского народа. Украинская культура всячески подавлялась и уничтожалась, советские люди обрекались на голод и смерть. На стенах многочисленных магазинов, ресторанов появлялись вывески: «Только для немцев». Украинский оперный театр имени Шевченко, стадионы и другие общественные учреждения были объявлены доступными только для немцев. Приказом за № 184 от 6 августа 1942 года комендант города генерал-майор Ремер запретил немцам приглашать «туземцев» (украинцев) на стадионы и в рестораны…
Фашистские оккупанты в городе разграбили и вывезли в Германию оборудование промышленных предприятий, а здания взорвали и сожгли. Гитлеровцы разрушили машиностроительные и металлообрабатывающие заводы «Большевик», «Красный экскаватор», которые снабжали промышленность, транспорт и сельское хозяйство машинами, инвентарем и запасными частями. Они сожгли и разрушили все путевое хозяйство крупнейшего железнодорожного узла Киев — Дарница, все станционные здания, депо на станции Киев-1, паровозоремонтный завод и другие строения. Взорвали железнодорожные мосты через Днепр и железнодорожные виадуки в городе. Сожгли построенные за годы Советской власти крупные фабрики: текстильные, прядильно-трикотажную, швейную имени Горького, четвертую, восьмую обувные и другие.
Фашисты взорвали, сожгли и разрушили электростанции и электросеть, трамвайный и троллейбусный парки, водопровод и канализацию, а также хлебозаводы и другие предприятия, лишив население крупнейшего города страны воды, хлеба, отопления, освещения и средств передвижения.
Для устрашения населения вывешивались объявления коменданта города Киева: «В качестве репрессий за акт саботажа сегодня расстреляно 100 жителей Киева». Или: «В Киеве участились случаи поджогов и саботажа. Поэтому сегодня расстреляны 300 жителей Киева. За каждый новый случай поджога или саботажа будет расстреляно значительно большее количество жителей».
Но ни виселицы, ни расстрелы не смогли сломить воли киевлян к сопротивлению.
Долгое время Марийке Остафийчук с подругой удавалось укрываться от фашистов. Наконец девушки решились бежать. Не только для того, чтобы самим спастись, но и рассказать о зверствах оккупантов, позвать на помощь советских бойцов. Несмотря на осеннюю стужу, они пустились через Днепр вплавь. Подруга, однако, не доплыла. Она утонула…
Впервые за всю войну я слушал, что мне рассказывают, и не записывал. Не корреспондентом, не литератором, а воином, беспощадным мстителем хотелось теперь попасть на правый берег Днепра.
Вернулся я к комбату, когда уже были готовы средства переправы и он давал последние инструкции бойцам. Я молча встал в строй. И как раз в это время Пишулин скомандовал:
— Кто не умеет плавать, два шага вперед.
Но я не двинулся с места, хотя плавать не умел совершенно.
Читать дальше