Евгений Кукаркин: Среди нас выживает сильнейший. Книга 1.

— Значит, ты, вонючий сморчок, убил моего сына.

— Я не знал, что он ваш сын, я убил предателя.

— Это все равно…

Бородач посидел немного на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, потом стал медленно подниматься.

— Русский, я тебя буду живого резать по частям. Пусть от твоего воя, душа моего сына воспрянет, она будет отмщена.

Я ничего не успел ответить, сильный удар в ухо отбросил меня к дощатой стене…

Они вывели меня из пещеры в полдень. Свет солнца неприятно резал глаза. Два здоровых бандита вели под руки к толпе, собравшейся в круг. Ноги еще ходят и я сам встал в центр каменистой площадки рядом с сухим деревом. Бандиты похоже кричат и поднимают вверх оружие, я их плохо слышу, видно здорово эти молодчики измолотили голову, совсем потерял слух. За руки подвязывают к суку дерева, как того, несчастного татарина, вроде бы стою и не стою мне, вишу просто. Около меня встали два бородача, один начал что то орать в толпу, другой кивал головой. Но тут появилась и моя смерть, сам Сагдалаев, теперь я его узнал. Хоть на лице и борода, но как остальное похоже на Симакова. Палач вышел из толпы и приблизился ко мне. В руке блеснул кинжал, взмах… Я закрыл глаза.

Кто то придавил мне ногу. Я открыл глаза и увидел сумятицу. Бандит с лицом Симакова и кинжалом в руке, лежит на моей ступне, из маленькой дырочке в виске сочится кровь. Несколько бандитов в неестественных позах лежат рядом, остальные разбегаются во все стороны. Что то ударила в руку, веревки связывающие их развалились и кисти рухнули вниз, повисли, как плети. Круглова…, умница, это ты…

Мне надо двигаться. И я спотыкаясь побежал влево, к ближайшим деревьям, вернее мне показалось, что побежал, ноги шевелятся еле-еле, я просто поплелся к ним… Первые ели прошел и тут мощная рука схватила меня за шиворот, подбросила на плечо и… я опять отключился.

Очнулся от холодной воды. Лежу на спине, напротив огромное знакомое туловище сержанта Степанова. Это он поливает меня водой из фляги. С трудом стараюсь приподняться. Боль неимоверная, кажется каждая клеточка тела воет от боли. Наконец отжался на локтях и пытаюсь удержать вертикально тяжелую голову. Рядом лежит Круглова, у нее черное лицо и закрытые глаза, кажется она умерла.

— Наташа… Наташа…

Дернулись губы, слава Богу, еще жива.

— Степанов, уходим. Сейчас они пойдут искать нас. Помоги встать.

По шевелящимся губам сержанта, понимаю, что он что то говорит, но я не слышу. Мощная рука схватила меня за руку и легко вздернула вверх. Я чуть не взвыл от боли. Земля непривычно качается и никак не хочет застыть… А тут еще сержант пихает мне в руки автомат и как нянька, застегивает на животе ремень с подсумками, ножом и гранатами. Я попытался сделать шаг и чуть не упал от головокружения. Степанов ловко подхватил за локоть. Он подтащил меня к ближайшему дереву, опер о него, а сам выдернул нож и вырубил из росшего рядом молодой сосенки, корявую палку и протягивает мне. Потом жестом просит, чтобы я сдвинулся с места. Теперь шаг сделан более удачно, хотя я скрипел зубами, стараясь вытерпеть боль.

— Пошли, сержант, на север.

Степанов вернулся к Кругловой. Легко поднял ее на левое плечо, на правое устроил свое оружие, снайперскую винтовку и рюкзак. Теперь эта глыба идет впереди меня, а я плетусь за ней, охая и постанывая на неровностях дороги. Сколько мы так брели, не знаю, но отдыхали часто и наконец, когда стали наступать сумерки, свалились между корнями ели.

Утром я почувствовал себя полегче. Когда проснулся, то убедился, что могу шевелится. Круглова лежит рядом, шевеля темно синими губами. Степанов дремлет, сидя прислонился к стволу ели, зажав наготове в руках оружие.

— Сержант, уходим.

Он открывает глаза и кивает головой. Опять я не слышу, что он говорит.

— Я ничего не слышу, — говорю ему.

Степанов берет мою палку и царапает землю: "Куда?"

— К ближайшему блок посту, на дороге на Гудермес.

Степанов выдергивает из кармана рюкзака карту, разворачивает ее и сует мне под нос. Его грязный ноготь упирается на черную ниточку на зеленом фоне.

— Да, сюда.

Он прячет карту в карман и начинает собираться. Круглова опять очутилась у него на плече, а с другой стороны разместилось оружие и рюкзак. Весь день мы медленно пробирались по лесистым тропам. Я совсем выдохся и как только солнце стало уходить за верхушки деревьев, упал на землю.

— Сержант, я уже не могу.

Тот кивает головой. Скидывает с плеч ношу и садится рядом.