Александр Васильев - В начале дня

Петр вернулся домой, как обычно, поздно, в десятом часу. Сбросил с себя форму, умылся, напевая, облачился в легкий спортивный костюм, сел ужинать.

— Петя, — тихо спросила теща, когда Тамара ушла в другую комнату. — Скажи, как по-твоему, скоро будет война?

Он вздрогнул. Екатерина Авраамовна смотрела на него и видела, как сразу изменилось его лицо. Ей стало страшно: в его сурово сжатых губах и побелевших от напряжения скулах она прочла невысказанный ответ.

А через месяц — это было в середине мая — он вдруг сказал Тамаре сам, что лучше бы ей уехать. «В Миллерово едет тетя Клава, из соседнего дома, поезжай с ней до Ростова. Погостишь у своих. А там и я подъеду». Он говорил спокойно, даже весело, но в глаза не смотрел.

«Глупый, я же все понимаю!» — хотелось сказать ей. Обстановка на границе накалялась, редкая ночь проходила спокойно, без тревоги или стычки с нарушителями, и кто знает, что еще может произойти. Но Тамара старалась об этом не думать.

Двадцатого июня, в пятницу, он дежурил. Утром в субботу пришел уставший, с покрасневшими веками, зато впереди у него и Тамары было два свободных дня. Целых два дня! Петр прилег на диван не раздеваясь. «Еще разосплюсь, — сказал он. — Жалко терять время». В полдень вскочил, побрился и предложил пройтись на Замковую гору, погулять по парку. Намекнул, что сегодня из города он отлучаться не может. Но Тамара была даже рада. В последние дни с ней творилось непонятное: она стала уставать от шума и суеты, отяжелела, что ли. «Неужели старею? — думала она. — Нет, наверное, это другое».

В парке было тихо, прохладно. Только на главной аллее электрики и пиротехники развешивали гирлянды разноцветных лампочек, оборудовали «огненное колесо». Готовились к праздничному вечеру, как говорилось в афише у входа, хотя по какому случаю должен быть праздник — никто не знал.

В самом конце парка находился полуразвалившийся старинный замок. Тамара еще не была здесь. Ей захотелось посмотреть башню, о которой она много слышала. Об этой башне ходили разные легенды. Даже сейчас облупившаяся, вся в трещинах и лишаях, она выглядела внушительно, возвышаясь над остальными зданиями, как грозный, но уже немощный вождь над жалкими остатками своего племени, знавшего когда-то лучшие времена.

Петр отворил скрипучую дверь и повел Тамару по витой каменной лестнице. Тамара с трепетом смотрела на вытоптанные ступени. Сколько людей прошло по ним — графы, князья, красавицы, воины, узники. У каждого из них была своя жизнь, своя судьба — счастливая или печальная. Пахло сыростью, прелыми листьями, где-то чуть слышно капала вода.

Наверху в глаза ударило солнце. У башни не было крыши. Потоки света врывались в узкие бойницы, перекрещивались, круглая комната дымилась золотисто-белой пылью.

Тамара суеверно шарила взглядом по земляному полу, по стенам, боясь увидеть череп или кости. Но все давно истлело, превратилось в пыль. На полу у стен мирно зеленели кустики травы, в бойницах чернели птичьи гнезда.

«Улыбнись, Маша, ласково взгляни…» — донеслось снизу, из парка, где включили радиолу.

Знакомая песенка вернула Тамару к действительности. Она посмотрела на мужа. Петр стоял у окна и, прищурившись, хмуро всматривался в даль.

Тамара подошла к нему, положила руку на его плечо.

— Ты чем-то недоволен?

— Я?

— Да ты что, Тамарочка! Слышишь: «Жизнь прекрасна наша, солнечные дни!» и показал вниз, на аллеи парка, уже заполненные народом. — Весело мы живем.

Они стояли, обнявшись, и разглядывали противоположный берег.

Солнце, уже повисшее над Винной горой — самым высоким из холмов на той стороне, — окрасило в розовый цвет реку и прилегающие к ней улицы, пустынные, будто вымершие. Зоркий глаз Петра фиксировал каждую подозрительную деталь. Нет, не варенье варят в садах: это дымят тщательно замаскированные полевые кухни. Улицы недаром пустынны: гражданского населения в городе поубавилось, а немецким солдатам дана команда зря не болтаться, не обнаруживать места сосредоточения. И офицерские жены, которые весной разгуливали по набережной, давно уехали: приказ об их эвакуации из «опасной зоны» стал известен еще месяц назад. А недавно поступили новые тревожные сведения…

Тамара залюбовалась закатом.

— Какой чудесный вечер! Правда, Петя?

— Правда, моя звездочка, правда!

— Мы теперь часто будем приходить сюда?

— Конечно, будем.

Она хотела сказать ему о своих радостных предчувствиях, но передумала. Пусть и у нее будут секреты! К тому же об этом еще рано говорить.