Олег Селянкин - Жизнь, она и есть жизнь...

Вопреки ожиданию, его уход с поля зрителями был встречен если и не явным одобрением, то сочувственно: незнакомые матросы и китель с фуражкой подали, и далее пообещали принести на штабной дебаркадер крем, чтобы он смог начистить ботинки.

Самая же большая неожиданность — контр-адмирал тоже вышел из игры, сказал ему, Манечкину, борясь с одышкой:

— Пойдем отсюда, лейтенант.

На берегу у дебаркадера их ждали два ведра с водой. Сняв китель и майку, адмирал спросил обыкновенным человеческим голосом:

— Польешь мне или обида не позволяет?

Обида еще не прошла, но разве можно отказать человеку в самой обыкновенной услуге?

Нагнулся адмирал, подставляя ладони под струю воды, — Манечкин увидел багровый зигзаг шрама, пересекавший его левую лопатку. По цвету рубца определил, что он недавний, в этой войне приобретенный. И что-то дрогнуло в душе, куда-то отступила, а потом и вовсе спряталась обида, вместо нее стало зарождаться самое обыкновенное уважение к человеку, который и старше тебя, и значительно больше пережить успел.

Умывшись, адмирал предложил просто, по-человечески:

— Снимай китель, настал мой черед поливать.

Привели себя в порядок — прошли в кабинет командира бригады, который, как и предполагал Манечкин, оказался самой обыкновенной каютой, правда, несколько больших размеров, чем все другие. Здесь только и были канцелярский стол с одной тумбой, шесть разномастных стульев и кровать, прятавшаяся в самом дальнем углу. И ни одного телефонного аппарата! Хотя зачем они здесь, если у оперативного дежурного их полнехонько, а до того — метров десять?

Усевшись за стол и показав лейтенанту на один из стульев, на тот, который стоял у самого стола, адмирал начал разговор:

— Чтобы ты не вздумал зазнаться — и полуглиссер за тобой выслали, и обед тебе оставили, и сам командир бригады из ведерка воду на твои ручки поливал, — я просто обязан сказать, что так мы встречаем любого, кто едет к нам для прохождения службы. Подчиненный, с которого мне предстоит обязательно драть три шкуры, должен сразу почувствовать и заботу о себе. Нормальную, человеческую. Согласен ты с этим или нет, одобряешь или порицаешь, в душе посмеиваешься — мне наплевать: на то я и адмирал, чтобы иметь и свое непоколебимое мнение… Небось уже слышал, что Чаплыгин любит чудить? — спросил и хитровато посмотрел в глаза Манечкина. Тот уже намеревался кивнуть, но адмирал продолжил: — Каюсь, грешен в этом. Больше скажу: с целью это делаю. Чтобы сразу и получше узнать нутро человека, с которым, возможно, рядом придется в бою насмерть стоять… Вот ознакомился я с твоим делом, все документы, характеристики и аттестации, можно сказать, досконально изучил. А как узнать: сказана там только правда или и некоторая лакировочка допущена?.. Тринадцать минут мы с тобой мяч погоняли, а мне почему-то кажется, что ты не способен кривить душой. Не отвечай, не надо: это я вслух мысли свои высказываю, чтобы вслушаться в них, еще раз проверить… Что успел увидеть за то время, которое я подарил тебе?

— Землянки и блиндажи облазил.

— И каково твое мнение?

— Нам бы на передовую такие, — вырвалось у Манечкина.

Адмирал кивнул одобрительно и сказал, что он приказал сделать все это только для того, чтобы не повторить ошибок недавнего прошлого, когда фашисты перли вперед всей массой, а мы и бои с ними вели, и спешно строили блиндажи, рыли окопы и землянки. В результате — то и другое делали не в полную силу, не так, как смогли бы в иной обстановке. Спрашивается, кому была выгода от этого распыления сил? Конечно, никто не даст гарантии, что именно их бригаде доведется воспользоваться этими блиндажами и землянками. Но разве не скажет искреннее спасибо тот, кому они достанутся? Разумеется, самое распрекрасное — фашисты никогда не выйдут к Волге, никогда здешние берега не услышат воя бомб, разрывов снарядов и мин. Только это, скорее всего, радужная мечта: вовсе не случайно партия и правительство пошли на создание Волжской флотилии, ох, не случайно…

А закончил адмирал разговор и вовсе неожиданным предложением:

— Мое глубокое убеждение — мы должны быть готовы, сам не знаю к чему. Поэтому мне и не дает покоя мыслишка о создании при бригаде особого отрядика, хотя бы — особой группочки на первое время. Штатным расписанием ничего подобного, конечно, не предусмотрено, но хочу создать. Чтобы она, эта группочка, могла действовать там, где этого потребует сложившаяся обстановка. Будет она и десантной, и труппой разведки, и черт знает чем еще. Если у тебя нет возражений, приказом назначаю тебя ее командиром… О деталях поговорим потом, когда вступишь в командование, когда у тебя мысли свои оригинальные появятся. Ну, твое решение, лейтенант? И учти: насильно никого около себя не держу.