Валентин Пикуль: Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы

– Слушай, возьми-ка ты меня лучше в плен.

– От этого война раньше не кончится.

– Нет, ты возьми! А то еще, не дай бог, встретимся…

– Если хочешь – давай. Хоть завтра.

– Не приду я больше к тебе. Берешь – так бери сейчас.

– Иди к черту, – равнодушно сказал ефрейтор и встал. – Убирайся!..

– Нет, ты возьми!

– Тьфу, финское отродье!.. Слушай, ты случайно не из Хяме? Там все такие твердолобые.

– Я за тобой пойду.

– Не нужен ты мне.

– А там, – капрал махнул рукой за озеро, – там я тоже теперь не нужен.

– Ничего, можешь пригодиться. Если, конечно, дураком не будешь.

Ефрейтор потянул капрала за рукав, вдвоем они взошли на пригорок.

– Вот, – сказал ефрейтор, – видишь ту сосну?

– Вижу.

– Видишь, на ее стволе белеет что-то?

– Вижу.

– Так вот. Сходи прочти – это листовка. И написана она вашими солдатами, которые у нас в плену. В этой листовке они к вам обращаются – к тем, кто еще не расстался с оружием. Прочтешь – многое ясно тебе станет. Если увидишь, что врут в листовке, обманывают таких, как ты, разорви ее и выстрели мне вслед. Если увидишь, что это правда, снеси к себе в землянку, пусть прочтут другие… Прощай! До лучших времен!..

– Постой, – остановил его Ориккайнен, – как зовут тебя, чтобы знать?

– Лейноннен-Матти!

Он шел обратно. Листовка шуршала у него за пазухой, и он часто доставал ее, снова и снова прочитывал серые, размытые дождем строчки.

«Так значит, – раздумывал капрал, – Паасикиви еще в марте ездил в Москву для переговоров о мире. И еще в марте – вон когда! – Суоми могла выйти из войны. И русские шли на это, они тоже согласны мириться… А вот Рюти, этот старый пес, сорвал переговоры. Значит, опять сиди капрал Ориккайнен в землянке, дави вшей, грызи „фанеру“, бей русских…»

Кто-то тихо свистнул. Капрал огляделся и, заметив на одном дереве кольцевой надрез коры, уверенно направился прямо к нему.

– Кто здесь?.. Ах, это ты, Олави!..

– Я, капрал, – послышалось сверху. – Поднимайся сюда, поговорим…

Ориккайнен ухватился за нижний сук и, сильно подтягивая свое тяжелое тело, добрался до люльки. Олави, привязавшись веревкой к стволу дерева, расхаживал вокруг него по доске, всматривался в затянутую хмарью лесную глушь; рядом с ним лежала, упираясь в развилок сучка, винтовка с оптическим прицелом…

– Ну, – спросил он, – нашел эту собачью морду?

– Нет.

– Ни живого, ни мертвого?

– Никакого. Наверное, обиделся и сбежал к русским…

Олави выругался и вдруг притянул к себе винтовку – стал тщательно целиться.

– Что там? – спросил капрал…

– Да какой-то москаль бежит. Но ему, чувствую, больше не бегать.

– Обожди, – сказал Ориккайнен, – дай-ка я сам пугну его…

Он вдавил в плечо удобный приклад, сильный окуляр приблизил к нему фигурку солдата, в котором – так показалось – он узнал Лейноннена-Матти.

– Ветер дует справа, – предупредил его Олави, – ты учти это.

– Учту, – ответил капрал, три гулких выстрела подряд огласили притихший лес.

– Эх, ты! – сокрушенно вздохнул Олави. – Такая цель была, и – промазал. Ты, я вижу, совсем разучился стрелять…

– Может быть, и разучился, – хмуро ответил капрал.

Рябинин очнулся, лежа на широкой медвежьей шкуре.

Пахло табаком, потом и сырым океанским воздухом. Посередине чума над костром висел большой закопченный таган. Из-под его крышки поднимался пар, приятно пахнущий крепко заваренным чаем.

Перед капитан-лейтенантом сидела молодая узкоглазая женщина с гладко зачесанными иссиня-черными волосами. Она курила длинную тонкую трубку. Заметив, что Рябинин открыл глаза, она выпустила дым и улыбнулась, обнажив ряд крепких белых зубов.

– Где я? – спросил он.

– Здесь, – последовал ответ.

– Кто ты?

– Женщина.

– Как тебя зовут?

– Нага.

– Дай курить!

– На!

Она сунула ему в рот трубку и отошла, вернувшись обратно с тарелкой, на которой лежали дымящиеся куски жареной оленины.

– Ешь, – сказала Нага, подсовывая ему жирный кусок мяса. – Ты скоро уедешь отсюда. Олешки бегают по тундре быстро, быстро – как ветер… Ешь, Прошка Николаевич!

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Это сказал твой человек. У него на плече две блестящие тряпочки – красивые, как солнце.

«Это старшина Платов», – подумал Рябинин и спросил:

– А где же этот человек?.. С тряпочками-то?..

– Он уехал с дедушкой Тыко в Кармакулы. Там есть радио. Надо сказать людям на Большой земле, что ты гостишь в моем чуме…