Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

Анастасия Валерьевна Гришко готовила кофе, пристально вглядывалась в темную глубину медной турки где дышала, готовясь забурлить густая темно-коричневая масса. Синие струи ручного газового пламени нежно облизывали украшенные хитрым орнаментом металлические бока турки. Яркие солнечные лучи преломлялись о пластик приоткрытых жалюзи и плясали по кухне веселыми зайчиками. Анастасия Валерьевна еще не совсем проснувшаяся, расслабленная и вялая лениво потягивалась то и дело отвлекаясь от процесса, но тут же вновь настороженно косясь на булькающую пока еще редкими пузырями жижу. Тут очень важно не упустить момент, не перекипятить, не то кофе окажется непоправимо испорчен, а именно сегодня Анастасия Валерьевна просто не могла позволить себе подобной ошибки.

Впрочем, Анастасией Валерьевной она сейчас вовсе не выглядела. Максимум Анастасия, да и то не слишком вязалось. Просто Настя, так гораздо вернее. По имени отчеству ее невольно называли даже близко знакомые люди, но это бывало вечерами, когда холодная и неприступная светская львица, непременный завсегдатай всех гламурных мероприятий и тусовок, показов мод и прочих презентаций блистала тщательно наведенной и отрепетированной красотой супермодели. Сейчас же только проснувшаяся, еще пахнущая сонным теплом, без косметики и модных нарядов, девушка имела совершенно простецкий, домашний вид. Даже шелковое расшитое золотыми драконами кимоно бешено дорогое и немыслимо неудобное, не могло изменить этого впечатления. Настя, кстати терпеть не могла холодную и скользкую шелковую ткань, не могла, но терпела, положение обязывало. В принципе вся ее жизнь была последовательным набором различных жертв моде, принятым в обществе стандартам и складывающимся тенденциям отечественного и зарубежного гламаура. Да взять хотя бы кофе! Настя его буквально ненавидела, всегда предпочитала горькому дегтярно-черному напитку хороший английский чай, крепко заваренный с добавлением разных ароматных трав. Но куда там! Попробуй только принеси мужчине, делившему с ней этой ночью постель, вместо микроскопической фарфоровой чашечки с элитным напитком, кружку горячего чая! Разговоров потом будет на целый месяц, все подружки — такие же дамы полусвета, с удовольствием станут за спиной перемывать косточки, рассказывая каждому встречному и поперечному об ее неизящных манерах и плебейских вкусах. Ну вот не нравится ей кофе, не нравится и все! Она и вообще бы его не пила! Разве что иногда самую капельку обычного растворимого… Но что ты! Это еще больший моветон, чем простонародный чай! Об этом и думать не смей, потеряешь репутацию светской дамы окончательно и бесповоротно!

И так во всем, в любой мелочи. Жестко установленные стандарты для элиты общества потребления. Питаться в соответствующих твоему статусу ресторанах, носить одежду принятых в твоем кругу брендов, ездить на определенного типа машинах… Клонированная жизнь одинаковых во всем кроме цвета глаз и волос овечек Долли, высшего света! Господи, как же надоело-то все! Ведь живут же люди, совсем об этом не думая, искренне и радостно живут, не связанные никакими рамками и запретами, могут позволить себе все что угодно. Даже гамбургер, съеденный в вульгарном Макдоналдсе и то не бросит на них ни малейшей тени. Да никто об этом и не узнает, за такими людьми не увязываются алчные толпы журналистов и фотографов-папараци в надежде на очередной скандал. Счастливые маленькие люди, живущие не осознавая своего счастья.

— Но-но, подруга! — в слух одернула сама себя Настя. — Не ты ли лезла из кожи вон только бы вырваться именно из толпы этих маленьких людей? Не ты ли шла по головам и зубами выгрызала себе место под солнцем. Именно то место, которое занимаешь сейчас. Так радуйся! Все сбылось! Чего тебе еще?

— Ты что-то сказала, зайка? — мужской голос из спальни заставил ее невольно вздрогнуть.

Да, совсем нервишки ни к черту, мало того, что сама с собой разговариваешь, так еще и позволяешь это слышать другим. Взять себя в руки, точнее натянуть на лицо правильную маску, получилось легко, как-никак операция каждодневная, привычная.

— Доброе утро, мой котик. Сейчас я принесу тебе кофе с корицей, все как ты любишь, — промурлыкала она, нетерпеливо помешивая в турке никак не желающий закипать напиток специальной стеклянной палочкой.

В ответ из спальни донеслось низкое ворчание, чем-то напоминающее мурлыканье сытого и довольного тигра. Куда уж там до такого тембра милому домашнему котику. "Да, точно, вот на кого он похож! — пришла в голову девушки мысль. — Конечно же, вылитый тигр! Такие вот невольные ассоциации!" Давным-давно еще маленькой девочкой Настя была с родителями в зоопарке и именно там ее впервые поразил этот зверь. Все остальные обитатели клеток были обычные пришибленные и неопрятные звери униженно клянчащие у пришедшей поглазеть на них толпы привычные подачки. Даже царь зверей — лев с давно свалявшейся и непоправимо перепачканной чем-то гривой был похож скорее на большую побитую собаку грустно глядящую на мир сквозь толстые железные прутья. И только в одной клетке посетителей встречал холодно-вызывающий взгляд желтых кошачьих глаз, сразу было понятно, что ее пятнистый обитатель вовсе не смирился со своей участью и только ждет момента, чтобы вырваться на свободу и разорвать потешающихся над ним безволосых обезьян в клочья. "Ну-ну, — казалось, говорил его взгляд. — Смейтесь, торжествуйте… Пока… Когда-нибудь придет и мое время!" Настя очень долго стояла тогда возле гордого зверя, смотрела ему в глаза, ожидая когда он опустит голову, отвернется… так было написано в книжке про Маугли, ни один зверь не может выдержать пристального человеческого взгляда. Тигр тоже заметил замершую у решетки девочку и даже ухмыльнулся ей, показав на миг крупные желтые клыки. Настя проиграла тот поединок, мама потянула застывшую вдруг на месте дочь дальше, к другим клеткам, а тигр провожал ее все так же победно ухмыляясь, он, видно, не читал Киплинга и не знал, что не может смотреть в глаза человеку. Еще долго потом маленькой Насте снились ночами кошачьи глаза с явственно видимым в них торжеством, беспощадные и жестокие, непокорные…