Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

Входные двери против ожидания отжались достаточно легко, возмущенно прошипели что-то матерное и уползли в стены вагона, открывая проход. Мститель с сомнением глянул на трупы ментов, прикидывая, не стоит ли их обшмонать, увеличивая свой небогатый арсенал. Но тут же отказался от этой идеи, во-первых, это лишнее время, во-вторых, пропавшие стволы будут искать гораздо упорнее, чем просто непонятного убийцу-маньяка, ни с того ни с сего расстрелявшего патрульных. Так что, как ни крути, придется оставить все как есть. Жаль, конечно, бестолково растраченных патронов, но нам и оставшегося боезапаса хватит с головой.

Аккуратно на треть лица выглянув из вагона, Мститель внимательно осмотрел замерший вдоль лесопосадки состав. Где-то впереди мелькали людские силуэты, метались лучи фонарей, но вся эта активность происходила пока достаточно далеко. Из ближайших вагонов никто высовываться не спешил, то ли слышали стрельбу и благоразумно решили залечь под лавки, то ли просто никто в них не ехал. Мстителя равно устраивали оба варианта. Примерившись он бесшумно скользнул на невысокую насыпь и пригибаясь метнулся по ней вниз. Секунда, и едва различимая тень человеческого силуэта нырнула в посадку не потревожив на своем пути ни одной ветки, не колыхнув ни одного листочка. Не бывает такого, не могут люди из плоти и крови двигаться словно бесплотные призраки. Но вот тень и вовсе растворилась в неверном лунном свете, пропала будто и не было ее. Может и впрямь не было? Может быть… Только откуда тогда взялись три стынущих в пустом вагоне трупа?

Стылые осенние деревья мелькали раскоряченными стволами по сторонам, выступали на краткий миг из оседающего каплями росы тумана и вновь пропадали в белесой дымке. Тонкие ветви кустов стегали по лицу, оставляя на нем быстро набухающие красным царапины, отдаваясь внутри мгновенной режущей болью. От этой самой боли Севастьянов и очнулся. Наверное от нее… А может быть и нет… Он не запомнил точно того момента, когда осознал себя бегущим сквозь призрачный ночной лес. Оскользнулся на прелой листве под ногами, едва удержал равновесие, отчаянно взмахнув руками, будто пытающийся взлететь журавель. И все же сунулся с размаху прямо в голый, покрытый мокрыми каплями куст, врезался в торчащие навстречу острые ветки, с треском ломая их своим весом и вновь раздирая кожу об ощетинившиеся ежиными иглами отломки. Запалено дыша, он забарахтался в этой ловушке, пытаясь высвободиться, немилосердно цепляясь одеждой, скребя по мягкой рыхлой земле скрюченными от напряжения пальцами. Цепкие лапы кустарника все-таки отпустили его, позволили вывалиться обратно на еле заметную тропинку, возмущенно качнулись над головой, осыпав каплями серебристой влаги.

Севастьянов тупо смотрел на черные, на фоне белесого сумрака ветви, чувствовал, как по пылающему лицу перемешиваясь с кровью из многочисленных порезов, течет дождевая вода. Напоенный особыми лесными запахами воздух с присвистом врывался в легкие, заставляя грудь болезненно хрипеть и пытаться вырваться из ставшей вдруг тесной куртки. "Надо расстегнуть молнию, позволить легким расправиться до предела и дышать, дышать, дышать…" — тяжело перекатилась в мозгу, с трудом пробивая себе дорогу сквозь вязкую пелену полузабытья, первая связная мысль. Правая рука дернулась к вороту, пытаясь нащупать язычок замка молнии, и только тут Севастьянов сообразил, что в пальцах намертво зажат какой-то предмет, который они никак не хотят отпускать. Медленно подтянув руку к лицу он несколько томительно долгих секунд с удивлением изучал зажатый в ладони тупорылый пистолет с обшарпанным кое-где стершимся воронением. "Что это? Зачем? Почему?" — пойманные в ловушку черепной коробки мысли бабочками бились внутри головы. Из ствола кисло пахнуло сгоревшим порохом, страхом и смертью. Да, именно так пахнет чужая смерть, пороховой кислятиной и сладковатой кружащей голову вонью свежей крови. Этот запах он тоже почувствовал. Крови было много: темнеющие сгустки на рукавах куртки, втершиеся в пальцы, застывшие неровными каплями, брызги на ладони…

Безмерное удивление, стынущее в последний миг перед выстрелом в глазах молодого парня в милицейской форме… Резкие дергающие руку в сторону рывки выплевывающего свинец пистолета… Гулкие, бьющие звоном в уши, выстрелы в замкнутом пространстве тамбура… Некрасиво кривящая рот в крике молодая девчонка с белыми от смертельного ужаса глазами… Память услужливо разматывала перед ним клубок только что происшедших событий, и Севастьянов будто наново пережил все то, что успел наворотить в электричке Мститель, в который раз уже легко захвативший контроль над его телом. Количество жертв призрачного убийцы живущего где-то в его подсознании росло, и Севастьянов ничего не мог с этим поделать. С усилием разжав закоченевшие на пистолетной рукояти пальцы, он запихал «макарыча» в чудом не потерянную во время бестолковой гонки через лес сумку, поднес к глазам покрытые кровавыми брызгами ладони и долго сидел так, тупо глядя как холодные капли дождя бьются в бурые потеки засохшей крови. Голова была необычно пустой и легкой, даже всегдашняя горячка, последнее время не отпускавшая его ни на миг куда-то вдруг испарилась.