Альберт Зарипов - Партай-геноссе

И таких выходов у нас за всё время пребывания в учебном полку набралось то ли четыре, то ли пять. А еженедельные путешествия на войсковое стрельбище! Их уже не перечесть. Когда мы два раза в неделю выдвигались пешей ротной колонной не просто пройтись пострелять. За забором учебного полка мы заполняли щебёнкой свои вещмешки, потом взваливали их на свои неокрепшие плечи и с таким грузом топали пешкодралом целых тринадцать километров. И занятия на полигоне проходили всё с теми же вещмешками. Их разрешалось снять только на время обеда, горячего и скоротечного. А потом мешки опять давили на наши плечи. И обратные тринадцать километров мы проделывали с этим грузом щебёнки. Она высыпалась нами только у торца казармы первой роты. Здесь командир роты собирался сделать ровненькую площадку для укладки парашютов. И это ему почти удалось. За свои полгода мучений мы засыпали эту территорию хорошим слоем строительного щебня мелкой и средней фракций. А вот асфальтировать эту площадку предстояло уже другим. Нашим товарищам помладше…

Самым интересным было то, что почти все мы переносили эти мучения с чётким пониманием их необходимости. И даже важной значимости для нас самих. Ведь всех нас гоняли с тяжеленными физическими нагрузками вовсе не для того, чтобы изверги-сержанты полностью удовлетворили свои садистские наклонности. И моральные испытания выпали на нашу долю совсем не зря. Эти долгие шесть месяцев нас готовили к одному — к отправке в Демократическую Республику Афганистан. Где нам предстояло пополнить ряды разведподразделений специального назначения.

«А это, скажу я вам… Это вам не мороженое по кафешкам трескать! Да в компании симпатичненьких девчоночек…»

И мы это сделали! Встали в один ряд со старыми разведчиками-спецназовцами. Которые здесь уже многого насмотрелись и нанюхались. И горелого человеческого мяса, и приторного «аромата» своего собственного пота, и сладковатого запаха афганского гашиша, и бегающих глазок тыловых начальничков, и еле уловимого запаха людской крови… Да и отвратительной вони военной трусости… Война есть война…

Хоть нам и было страшно тяжело, но мы всё-таки прожили эти пять месяцев. За это время я успел побывать уже на шести боевых выходах. А облётов — в несколько раз больше…

А теперь вообще наступала новая эпоха нашей солдатской жизни. Уезжали домой наши старшие товарищи… То есть наши дембеля. Ещё немного и от их присутствия в первой роте останутся только воспоминания и выцветшие фотографии на стендах наглядной агитации.

«Эх!.. Побыстрей бы!..»

Боевой наш фотоаппарат имел очень громкое название «Вилия-авто». И в нём был заложен очень глубокий информационно-познавательный смысл. Слово «Вилия» означало то, что это чудо советского фотоаппаратостроения выпущено где-то в Прибалтике. А незамысловатая приставка «АВТО» ненавязчиво информировала счастливого обладателя о том, что практически весь процесс заснятия на плёнку пройдёт в автоматическом режиме. Ну… Как в нашем мирном космосе, где почти всё происходит по заранее введённой программе и в последующем штатном режиме.

Точно так же дела обстояли и с недорогим фотоаппаратом «Вилия-авто». Надо было только лишь снять крышку с объектива. Ну, и выставить вручную расстояние до объекта съёмки, определённое на глазок фотолюбителя. А также не забыть переместить специальный рычажок на пустое или тёмненькое облачко, заштрихованное солнышко или же ясное светило. Вот только после этих простейших операций и следует перемотать плёнку на один кадр, сказать волшебное слово «Внимание!» и нажать на спуск. А уж всё остальное сама по себе выполнит советская автоматика: уменьшит натурально-большое изображение объекта до самого минимума, затем так же быстренько пропустит полученную картинку в самые недра «Вилии», после чего одним выверенным движением и с предельной точностью нанесёт удачно пойманный ракурс на прямоугольный отрезок негативной плёнки. И всё!

А вот остально-ое… Остальное должен доделать сам фотолюбитель. Ведь автоматика свою работу выполнила целиком и полностью. Теперь пришёл черёд попыхтеть человеку разумному. То есть искать следующую фотожертву, выставлять уже другое освещение, высчитывать метры до цели, перематывать плёнку на один кадр, говорить заветное слово про вылетающую птичку и наконец-то таки нажать на спуск. А остальное опять довершит советская фотоавтоматика… И такой круговорот, то есть полный цикл повторяется до тех пор, пока не закончатся все тридцать шесть кадров… Затем отснятая фотоплёнка опять-таки вручную перематывается в обратную сторону, то есть в свою родную кассету. На освободившееся место вставляется новая… И «Вилия-авто» вновь готова радовать людей своей простотой в эксплуатации… То есть почти полной автоматизированностью.