Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

Ожидание — самое трудное в работе снайпера. Глаза постепенно устают от наблюдения. Положение головы при этом не всегда удобно. Приходится думать и о безопасности, прижимаясь поплотнее к земле. При этом, шея немеет от многочасовой неподвижности, а кровь начинает пульсировать в висках, отдавая ощутимой непрекращающейся болью в ушах. Через некоторое время противник начинает мерещиться за каждым камнем. Возникает ощущение, что ты теряешь контроль над сектором обстрела, и под давлением чувства ответственности за товарищей тебя охватывает нешуточная паника.

Маслевич тоже подустал:

— Может, курнем, товарищ сержант?

— Забивай! — ответил Белоград.

Отдых действительно был уже просто необходим. Хотя наркотик усугубил бы и так уже нестерпимую жажду. Но, если в меру, он помог бы снять внутреннее напряжение и мобилизовать зрение.

— А я не умею, — по-детски растерянно признался Маслевич.

Он-то рассчитывал просто выкурить по сигаретке. А закурить без разрешения не решался. Белоград с недоумением оглянулся на бойца.

— Так ты покурить хочешь или курнуть?

— Покурить, товарищ сержант!

— Ну, кури. Только без дыма.

Маслевич решил, что дедушка издевается, и с глупым видом уставился на сержанта. Белоград уточнил:

— Дым глотай. Во время затяжки сделай глоток и задержку. Тогда дым останется в легких.

Маслевич затянулся, как советовал сержант. К его удивлению, так все и получилось. Через минуту он сменил Белограда. Маслевич переполз на место сержанта, забрался под маскхалат и прильнул к окуляру.

Богдан все же опасался доверять свою жертву молодому:

— Если заметишь движение возле раненого, не стреляй. Позовешь меня. И за ротой следи.

В то, что афганец еще может прийти в себя и уползти самостоятельно, Белоград не верил. Он достал из пистона палочку чарса и, не отрывая взгляда от сектора обстрела в тылу, принялся ногтями крошить зелье в ладонь. Привычными движениями Белоград оторвал от пачки «Донских» клочок картона, свободной ладонью скатал его об колено в трубочку фильтра и вставил в выпотрошенную сигарету. Через минуту косяк был готов.

Богдан «взорвал» его и затянулся режущим бронхи дымом. Сладковатый запах повис в воздухе. Задержав дыхание, Белоград свободной ладонью разогнал дым и выпустил воздух из легких. Сделав еще несколько прерывистых затяжек, Богдан прикрыл глаза и прислушался к ощущениям. Через десяток секунд мышцы омыло томительной волной расслабления, а горло перехватила тугая удавка жажды. В голове приятно зашумело. Глуповатая улыбка растянулась на разбитой физиономии. Необыкновенная легкость разлилась по всему телу. Богдан поплыл…

— Мася! А кем ты на гражданке был? — спросил Белоград, не открывая глаз, через минуту.

Маслевич ответил, не отрываясь от окуляра:

— В училище учился на сварщика. А Вы, товарищ сержант?

— А я в технаре, на механика мясокомбината.

— Ух, ты! В Полтаве что ли? Меня старики тоже туда фаловали. Но конкурс там, говорят…

— Конкурс, в натуре, там зашибательский. У нас восемь человек на место было. Ну, иди чарсу дерни.

— Не, товарищ сержант. Меня не берет. Я уже пробовал. Только горло дерет и жрать хочется.

Богдан "поймал струю":

— А ты шаришь, — с легким смешком. — Пожрать не помешает.

— Берите мой сухпай, товарищ сержант!

— Ну ты и хитрован, — Богдан мелко захихикал: наркотик начал обволакивать сознание.

Обычно в горах, чтобы облегчить мешок, все старались скормить товарищам свой паек в первые же дни. Только потом, суток через трое-четверо, когда кишки уже голодной судорогой сводило, жевали пожухлую траву, как овцы. Белоград с легким сожалением затушил недокуренный косяк, подумал: "Цымбал горло перегрыз бы", — и вытащил свою тушенку.

— Какой идиот придумал кормить нас солеными консервами? Ты не знаешь, Мася? Я бы его…

Белоград принялся открывать банку.

— Чё молчишь? Не твоя идея случайно? — спросил Богдан, откровенно посмеиваясь над незадачливым салаженком.

— Не…а, — донеслось из-под маскхалата.

— Ух, ты! А баночка-то из Харькова. Я там на практике был. Может, эту баночку и склепал?

— Так вот кто нас в горах солеными консервами кормит, — в тон сержанту отозвался Маслевич.

— Гы-гы. А мы тут гадаем, кому пасть порвать? — Богдан совсем «поплыл». Заливаясь дурацким смехом он выплюнул тушенку под ноги. Белоград сделал пару глотков из фляги. Разбитые зубы отозвались тупой ноющей болью. Подействовало слегка отрезвляюще.