Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

"А там шурави как раз пытается дрожь в коленках унять. Странное дело: когда мы на операции, в горах и птицы умолкают, — размышлял Белоград. — Легко сказать: прострели, что хочешь. Он хоть бы ухо выставил. Но ротный прав — это шанс. И пути отхода у этого шакала не продуманы. До горизонта метров десять. Правда, определить расстояние в горах глупо и пытаться… Все равно: уйти ему будет непросто. Может, и повезет. Должно повезти. Еще бы руки так не тряслись…"

Рота рассредоточилась по склону с достаточным интервалом. На случай, если «духи» начнут метаться по горе, как только начнется артобстрел, им предстояло «подчистить» за гаубицами стрелковым оружием.

Кузнецов, тем временем, продолжал исследовать гору. Вряд ли там засел только один стрелок. Остальные могли таиться за камнями и ждать, когда шурави отважатся на дальнейшее продвижение. Тем более, что никто не засек, сколько на самом деле было выпущено пуль по роте. В идеале было бы проутюжить эту гору вдоль и поперек. Но где гарантия, что это поможет, и что духи засели именно у вершины. Гора скалистая и довольно объемистая. Чтобы такую площадь накрыть, нужно батарею «Градов» вызывать. А броня, тем временем, уже давно прошла вглубь ущелья. Как нарочно, еще и комбат начал трясти. Связист приволок рацию:

— Третий, как далеко от точки назначения? — проскрипело в наушниках.

— Я ее вижу уже.

— Как скоро?

Кухнецову не нравилось, когда его подгоняли. Он постарался сбросить раздражение:

— Как скоро, как скоро. Да хрен его знает: как? Каком кверху…

Только после этого ротный выдал в эфир:

— Снайпер там…

Можаев чуть не подпрыгнул: "Так, все-таки, Тахир здесь. Здесь, и уже оказывает сопротивление…" Он уже начал было сомневаться, что утром его людям не померещилось, когда они доложили, что видели душманов. Третьей роте, тем более, следовало занять предписанные позиции как можно быстрее. "А Кузнецов возится там", — ругнулся про себя Можаев на подчиненого.

— Так чего ты ждешь? Подключай пушкарей, авиацию подключай!..

— Уже подключаю, — ответил Кузнецов.

— Давай, побыстрее. Пока, они там целый караван-сарай не собрали.

— Уже даю…

Комбат дал отбой связи. "Надо же, а тут как в раю. Точно, Кузнецов в лампасах будет. Помянешь меня, Можаев, в лампасах и в папахе… Лет через десять… — сделал заключение комбат и переключился на обстановку в окрестностях. — Чё ж у нас тихо-то так?.."

— Что у тебя, Белоград? — спросил Кузнецов, хотя прекрасно знал, что, если противник хоть мизинец выставит, Богдан ему его оторвет.

Белоград уже совсем отчаялся ждать. В глазах снова появилась противная сухая резь. Веки сами собой закрывались.

— Тихо, товарищ старший лейтенант.

— Он меня уже задрал.

"Да, что ж он там, каменный что ли? Может, он для блезиру там ствол оставил, а сам на другую точку перекантовался?" — засомневался Богдан. Сержант оставил ствол на камне, который использовал как подставку, и повернулся к ротному.

— Давайте я его разрывным пужану. А там… Пусть только дернется.

— А если гильза застрянет?

— Они через одну бракованные, авось и не застрянет.

— Все у нас на авось…

Ротный отчего-то поколебался, но…:

— Мочи! Но помни, он — твоя свобода.

— Масленок! У тебя еще магазин есть?

— Так точно, товарищ сержант!

— Давай-ка, набей его разрывными.

— Есть!

Белоград поменял патрон в патроннике на разрывной. Вытащил шомпол и протянул его Маслевичу:

— На! Если поверну ствол к тебе — у тебя полсекунды, чтобы вытолкнуть оттуда гильзу. Понял?

Маслевич кивнул.

— Ну, с Богом! — проговорил Белоград.

— Ну, давай… С Богом… — заключил ротный, поднял свою трубу и добавил еле слышно, — И когда ты только верующим стал?

Белоград ничего не ответил. Без особого труда он нашел тот самый приметный камень, успокоил дыхание, и на выдохе мягко нажал на спусковой крючок. Винтовка привычно толкнула прикладом в плечо. В наступившей тишине одиночный выстрел прозвучал, как гром среди ясного неба. Гильза вылетела без проблем. Белоград постарался мгновенно среагировать и вернуть прицел к цели до того, как пуля разнесет камень. Успел. В эту трубу уже не видно было ствола ППШ, но булыжник просматривался отчётливо. Раскаленные осколки известняка разлетелись белыми брызгами. Булыжник распался на несколько кусков. Адская ударная сила разрывной пули расшвыряла их во все стороны. Как и ожидалось, большая часть осколков раскаленным потоком ворвалась за камни, туда, где должен был скрываться стрелок. "Если он там — сейчас полезет менять позицию, — подумал Богдан, — Такое выдержать…" Лихорадочно, опасаясь прозевать, Белоград бросал прицел на возможные места появления стрелка и просчитывал его действия: "По идее, он должен сначала вжаться в землю от испуга. Потом до него должно дойти, что позиция раскрыта. А дальше должны наступить паника и желание смыться оттуда подальше. Туда же и снаряд может прилететь. И дергать оттуда он должен резко, чтобы снайпер не успел поймать в прицел. А снайпер тут хоть бы сам не усрался!.." Богдан пытался угомонить дыхание и разбушевавшееся сердце.