Виктор Делль - Базальт идёт на Запад

Иван Егорович Солодов был в свое время раскулачен и выслан. В деревню вернулся за две недели до прихода немцев. «Тихим пришел, церковные песни пел, — говорила Мария Ивановна. — Немцы появились, перевернулся. Чистым зверем сделался». Вместе с немцами к нему приехал помощник. Пан Паныч. Так он велел себя называть. «Морда красная, пьет, лютует». «Колька Сазонов. Откуда только взялся. Он же сгинул. Пять лет не объявлялся, а тут на тебе, появился. Глумится над всеми, с криком, с угрозами». Петька Ярыгин. «Этот и раньше пил без просыху, теперь у него власть. Чистый лиходей». Гладизь и Фалинов приезжие. «Тоже не приведи бог. Над девками насильничают». Колька Петухов и Ванька Рыжиков «тихие, беды от них нет. Молоденькие. Им и восемнадцати нет. Насильно их записали в полицию. Пригрозили, как же. Сказали, что и матерей, и сестер постреляют».

— Соколов! — позвал Семушкин сержанта, дежурившего у входа в коровник.

— Есть.

— Собирай группу.

Сержант подал условный сигнал, появились пограничники. Откопали сейф. Перенесли его в лес. Можно было уходить из Заборья, но рассказ женщины, желание докопаться до истины в истории разгрома штаба армии заставили Семушкина принять другое решение. Он должен был расследовать все обстоятельства гибели командующего армией.

Сержанта Соколова, красноармейца Ефимова Семушкин оставил охранять документы. С группой пограничников Шувалова пошел в деревню. Бойцы блокировали дом старосты; Семушкин приблизился и заглянул в окно. Увидел Солодова. Тот стоял посреди комнаты и о чем-то разговаривал с женщиной. Той, которую, по словам Копейкиной, он привез из города. Женщина сидела на краю разобранной кровати, полная, достаточно смазливая, но какая-то расхристанная. Кофта расстегнута, волосы не чесаны. Грудастая, с мягкими круглыми плечами, она внимательно, как показалось Семушкину, слушала Солодова. Щелка в занавесках была маленькая, Семушкин не очень-то разглядел хозяина дома. Иван Захарович дал сигнал Шувалову схорониться, взошел на крыльцо. Постучал в дверь. Выждал. Осторожно постучал еще раз. Открылась дверь в сенях, послышались шаги.

— Кто там? — спросил глухой голос.

— Боец. Из окружения выхожу. Отопри, хозяин.

— Погоди, — ответил Солодов. — Посмотрю, что ты за боец.

Он вернулся в дом, приник к неосвещенному окну над крыльцом. Осмотрел Семушкина, двор.

Перед тем как идти в деревню, Иван Захарович сменил полушубок на шинель Ефимова. Хозяин дома, вероятно, остался доволен осмотром. Вскоре вновь послышались его шаги. Однако дверь он всего лишь приоткрыл.

— Ты один? — спросил он Семушкина.

— Один, хозяин, один. Пусти ради бога.

— А чего ко мне сунулся? — продолжал расспрашивать Солодов, придерживая дверь. — Домов в деревне мало?

— Мне все едино, — сказал Семушкин, — не знаешь, к кому стучаться. Устал я. В Карцеве, — назвал он соседнюю деревню, — остановился было у одних, едва ноги унес. Не всяк теперь принимает нашего брата.

— Оно так, — согласился Солодов.

— Ну, дак пустишь или как? — спросил Семушкин.

— Проходи.

Семушкин вошел в дом. Женщина пересела с кровати к столу. Кофточку она застегнула, волосы не прибрала.

— Раздевайся, гостем будешь, — сказал хозяин дома, разглядывая Семушкина.

Раздеваться Семушкин не стал. Вещевой мешок он положил у входа, на пол. Огляделся, прислушался, всем видом своим давая понять, что ожидает подвоха.

— Вдвоем, — подтвердил староста.

Семушкин чуть распахнул шинель у ворота, настолько, чтобы видны были петлицы гимнастерки со знаками различия. Хозяин заметил петлицы. Волнение не выказал. Не стал отсылать хозяйку к соседям за хлебом, за спичками или еще за чем-либо. Значит, подумал Семушкин, у него должен быть видимый сигнал тревоги. Неспроста же он принял окруженца.

— Не хошь раздеваться, так садись за стол, — пригласил староста, поторапливая женщину.

Та открыла заслонку у печи, достала чугун, миску с картошкой. Солодов в это время расставил табуретки, протер тряпкой стол. Вывернул фитиль в лампе, отчего в доме стало гораздо светлей. Поставил лампу как раз напротив окна. Делал он это, естественно, как само собой разумеющееся. Пришел гость, он его угощает, что за угощение в потемках. Всего одна заминка и произошла. Женщина, поставив на стол щи, картешку, хотела принести что-то еще, староста фальшиво закашлялся, зыркнул глазами на женщину.

— Чем богаты, — развел руками Солодов.

— Вы и штор не держите? — спросил Семушкин.