Виктор Делль - Базальт идёт на Запад

Видел, с каким особым вниманием слушали его командиры. Для них он был не только посланцем Москвы, но и представителем НКВД, а это налагало особую ответственность. Он честно, не скрывая истинного положения дел, рассказал им о положении на фронте, точно знает, что и как делать, прибыл с четкими инструкциями. В каждом слове уверенность, и они ее оценили. Задавали вопросы. Будет ли связь с фронтом? На какую помощь фронта можно рассчитывать? Создается отряд. Он станет действовать в тылу немецко-фашистских войск или надо готовиться к переходу линии фронта? Зима на носу, как с обмундированием? Вооружиться можно за счет противника, но как быть с формой? Вопросы конкретные, четкие, на них подробно ответил Иван Захарович. Ответы люди приняли.

Ночевал Семушкин в землянке майора Рощина. Впрочем, на сон осталось три часа. До рассвета оба они должны быть на ногах. Надо отправлять людей на поиск штаба. Иван Захарович умел засыпать в любое время суток. Чуть было не уснул. Услышав, как Рощин ворочается и вздыхает, спросил его о причинах бессонницы. Майор ответил не сразу. Щелкнула зажигалка, засветился огонек, обозначив лицо Рощина, край стола, бревна перекрытий. Вспыхнул огонек и угас, притулившись маленьким светлячком на кончике папироски.

— Видите ли, Иван Захарович, — сказал Рощин и замолчал, то ли обдумывая ответ, то ли не решаясь говорить.

Нерешительность в нем Иван Захарович заметил раньше, когда советовался с майором о создании троек, расширении зоны поиска штаба армии. Рощин поддерживал Семушкина, но был скован. В чем причина этой скованности? — пытался разгадать Семушкин. Задание Рощину остается в силе. Отправляя майора с десантниками в тыл, командование предполагало, что группа может встретить выходящие из окружения подразделения. С этой целью было выбрано место сосредоточения в районе Егоркиных горок. Только отсутствие связи лишило группу возможности принять самолет, получить необходимую помощь. Связь Семушкин обеспечит. Завтра будет рация. Может быть, Рощин думает, что потерял доверие командования? В делах подобного рода недоговоренности быть не может, а именно на эту тему они и не поговорили. Не было времени. Семушкин успел лишь разобраться в обстановке, принять необходимые решения с единственной целью — ускорить поиск.

— Я чувствую, что вы скованы, товарищ майор. Непонятна причина, — сказал Семушкин.

— Думаю об ответственности за невыполнение приказа, — тихо произнес Рощин. — Вместе с руководством в окружении остался начальник особого отдела армии полковник Бородин. Довольно серьезно предупреждали меня и в отношении выходящих из окружения лиц. Кстати, беседу со мной вели товарищи из вашего ведомства. Сейчас я в трудном положении. Специальные службы оккупационных войск, как вы обратили внимание, тоже ищут штаб армии. Причем они уверены, что штаб отрезан, находится где-то здесь. Для такой уверенности должны быть основания. Видимо, у гитлеровцев есть какая-то информация.

Семушкин не перебивал Рощина. Весь вечер он думал о том же. Какой-то информацией гитлеровцы располагают. Истоки такой информации предстоит найти. Но сегодня важнее найти сам штаб, командование армией, начальника особого отдела полковника Бородина, о котором его также предупредил Григорьев. Ивану Захаровичу не было пока попятно, к чему весь этот разговор, какое отношение он имеет к скованности Рощина. Такое состояние не на пользу делу. Через несколько часов они организуют широчайший поиск с использованием всех имеющихся в наличии сил. Ум хорошо, два еще лучше. Старая истина. Руководить операцией они должны вдвоем.

— От десантников моей группы подобная информация исходить не может. Остается два варианта…

— Простите, я вас перебиваю, Юрий Николаевич, но вариантов может быть великое множество, — сказал Семушкин.

— Вы так думаете? — удивился Рощин.

— Да, Юрий Николаевич. Командование фронтом дважды посылало связистов на поиск штаба армии. Сообщений от них не было, неизвестно, что с ними стало. Можно предполагать худшее.

— Об этом я и думаю, — оживился Рощин.

— В плен могли попасть люди из охраны штаба, — не обращая внимания на слова Рощина, продолжал Семушкин. — Информация о движении штаба могла попасть к гитлеровцам и от предателя из гражданского населения.

— Действительно, — отозвался Рощин. Он перестал попыхивать папироской. Дышал ровно. Затих выжидательно.

Какое-то время оба молчали.

— Вы только что собрали командиров, — начал объяснять Рощин. — Поставили перед ними задачу. Но действуете вы вразрез той инструкции, которую я получил от ваших же товарищей. Мы здесь вторую неделю. Помня инструктаж, мы ни словом не обмолвились о цели группы, даже когда вели опросы выходящих из окружения людей. Вы же собрали командиров, объявили им о поиске штаба армии. С утра об этом же расскажете тройкам. Круг расширяется. Здравый смысл мне подсказывал и раньше подобные действия, но если случится худшее, штаб захватят гитлеровцы, все вместе взятое обернется против меня. Как и участие в том бою, потеря рации, связи…