Адий Шарипов - Фронтовые повести

Собрав оружие, партизаны двинулись на базу. Только сейчас, когда схлынула горячка боя, стал ощутим лютый мороз. Пролежав в снегу несколько часов, люди почувствовали холод, голод и усталость. Многие одеты в латаные-перелатаные шинели, в драные, залубеневшие на морозе полушубки, кое-кто в легких трофейных шинелишках, у многих на ногах опорки или валенки с дырами, заткнутыми пучком соломы. Коротченко, привыкший видеть подтянутых бойцов, в хорошо пригнанном обмундировании, веселых и бодрых, с болью смотрел на свой молчаливый, уставший отряд.

— Тимофей Михайлович, у тебя нос белый, — сказал Лебедев.

Коротченко смял в рукавице горсть снега и стал растирать лицо.

К ночи мороз усилился. Когда до базы оставалось километров пятнадцать, отряд наткнулся на вражескую засаду. Предположение Жилбека оправдалось— немцы выслали в обход, в самую лесную глушь, второй отряд карателей.

Партизаны, не успев подобрать убитых товарищей, поспешно отступили.

Ночь провели, не разжигая огня, выставив дозорных со всех сторон.

Что там, на базе?

Где рота Зарецкого? Куда идти теперь за продуктами, ведь с собой не захватили никаких запасов, понадеялись на благополучное возвращение.

Можно ли вообще возвращаться теперь на базу? А вдруг ее уже заняли немцы и устроили там засаду?

Коротченко снова послал Жилбека в разведку, наказав быть предельно осторожным, во что бы то ни стало добраться до базы, узнать, что с Зарецким. Жилбек ушел со своими бойцами.

Утром в небольшом логу развели костер. Отогревали возле огня замерзшие руки, спины, по-петушиному прыгали на одной ноге…

Переходить на другое место без сведений разведки не было смысла. Жилбек вернулся только к ночи. Самые мрачные предположения подтвердились— база уничтожена. Землянки разрушены, по всей вероятности взорваны минами. Толстые жерди наката разметаны взрывом. Не осталось и следа от складов с боеприпасами и оружием. Где рота Зарецкого— неизвестно. Возле базы был короткий бой, но убитых немного, можно предположить, что Зарецкому удалось увести своих от расправы карателей…

Весь следующий день отряд шел по глухому лесу. Время от времени вдали слышалось уханье мин, где-то раздавались автоматные очереди, и снова становилось тихо. Обессиленные партизаны спали на ходу. На привалах садились прямо в снег и, опершись спиной о дерево, засыпали.

Ночью, к неописуемой радости, встретили разведку Зарецкого. Оказалось, что оставшиеся на базе партизаны, видя, как фашисты обложили их со всех сторон и что силы неравны, наспех собрали продовольствие, оружие, усадили на сани женщин и, с боем прорвав кольцо, покинули базу.

В глухом бору, под вековыми соснами, рота Зарецкого успела поставить и утеплить несколько шалашей. Наученный горьким опытом, Коротченко выставил усиленную охрану вокруг нового лагеря.

Следующий день прошел спокойно. Но только один день. А потом снова пришло тревожное известие— идет третий карательный отряд!

Разведчики узнали от местных жителей, что немецкое командование вторично приказало обезопасить весь район от партизан, и в первую очередь уничтожить отряд Коротченко. Дело в том, что фашисты, терпя поражение на фронтах, подтягивали воинские части из тыла на передовую. Но для того чтобы немцам спокойнее жилось в тылу, приказано было очистить лес.

Уходить дальше в глушь или драться?

Выбора не было. Предстояла последняя, решительная схватка. Можно было оторваться от врага на день, на два, но не больше. У немцев техника, немцы сыты, одеты, обуты, в любую минуту могут вызвать себе подкрепление. Уходить партизанам от преследования — значит с каждым днем, с каждым часом терять силы, людей, терять уверенность в победе.

Ночью, посоветовавшись в штабе, коммунисты решили дать бой, отчаянный бой врагу, каким бы многочисленным и вооруженным он ни был.

…Каратели двигались в глубь леса по узкоколейке. Когда-то по ней вывозили лес на железнодорожную станцию. Партизаны собрали весь запас взрывчатки, все мины, которые еще оставались в отряде. Руководить взрывниками назначили Павлика Смирнова.

Выждали, когда отряд карателей вышел на узкоколейку. Но положение осложнилось тем, что фашисты погнали впереди себя мирное население— стариков и женщин, фрицы знали, что партизаны не станут укладывать взрывчатку на колею, по которой пойдут советские братья, их земляки.

В назначенный час партизаны вышли на дорогу для последней схватки. Замаскировались среди деревьев, в занесенной снегом чащобе. Ни звука. Короткие дула автоматов торчат, как темные сучья, не вызывая подозрения.