Пётр Заводчиков - Взрыва не будет

Машина сошла с дороги и, качаясь из стороны в сторону, двинулась по жнивью. За ней потянулись и остальные. Выехали на берег и повернули к переправе. И тут, на берегу, путь им преградил патруль.

— Стой! — закричал сержант с красной повязкой на рукаве. — Нет здесь проезда. — Он вскочил на подножку и увидел в кабине офицера. — Поворачивайте назад, товарищ лейтенант. Без очереди никого не можем пропускать. Приказ!

Петров стал говорить, что прислан штабом фронта, просил вызвать коменданта переправы. Сержант твердил своё;

— Гоните машины назад, потом можете разыскать коменданта, товарищ лейтенант. Только комендант всё равно не пропустит. Он тоже подчиняется приказу. А тут не стойте, запрещено тут стоять машинам на берегу.

Егор Степанович понимал, что патрульный прав. Придётся разыскивать коменданта. К машинам тем временем собирались люди из тех, кто тоже ждал возле переправы. Минёры в машинах обсуждали происходящее.

Собаки, как всегда, почувствовали волнение людей. Они забеспокоились, начали подавать голоса. Их лай произвёл совершенно неожиданное действие.

— Гляди, собак везут! — заговорили солдаты, — Так это же охотники за минами!

— В чём дело? Почему собрались тут? — строго спросил подошедший майор — комендант переправы.

— Охотники за минами едут. Им вперёд надо. Они же дорогу нам расчищают, — объясняли бойцы, подошедшие к машинам.

Петров ничего и доложить не успел. Майор только посмотрел на него.

— Поезжайте. Пропустим!

— Значит, можно ехать?

— Давайте, да побыстрее!

Словно чудо какое-то произошло. Но чуда не было. Просто их уже знали на фронте. Охотники за минами! — так окрестила их солдатская молва.

Машины снова, качаясь на неровной земле, пошли вперёд, к понтону. Минёры оживлённо заговорили между собой.

— Слыхали, как нас величают? Охотники!

Как-то минёры с собаками работали на озере, в местах, где три года стояли вражеские войска. Командование считало, что побережье сильно заминировано. Противник, конечно, боялся десантов, высадки наших войск, и принимал против этого меры. Близ озера в самом деле обнаружили минные поля. Они начинались в нескольких десятках метров от воды. А самая кромка берега? На ней мин было не видно. Это озадачило командиров.

Проверить берег поручили ефрейтору Мизяеву — одному из самых опытных минёров в батальоне. Про него говорили, что он со своей собакой Максом идёт за минами, как за дичью.

— Не знаешь, кто из них лучше чует! — шутила Лиза Самойлович. — Редкостный у Мизяева нюх!

…На берегу громоздились камни, мелкие и крупные, обтёсанные, отшлифованные водой. Волны перекатывали их, двигали с места на место. Только это и было тут — камни и галька.

Мизяев шёл, не спуская с них глаз. Он снова и снова говорил Максу:

— Ищи! Ищи!

Он знал, как трудно собаке работать, если то, что они ищут, долго не попадается. Собака устаёт от бесплодных поисков, её внимание ослабевает, она начинает отвлекаться.

Около груды камней замедлили шаг. Мизяеву, он ещё и сам не знал почему, груда камней показалась подозрительной. Он послал Макса.

— Ищи! Ищи!

Пёс подошёл к камням, понюхал. Наклонил морду ещё ниже, снова обнюхал несколько камней и возле одного остановился. Постоял, постоял и сел, повернувшись головой к хозяину. Значит, правда, почуял.

Мизяев поспешил к собаке, зорко оглядывая каждый камень, каждый сантиметр земли. Ничего, кроме камней, он не видел. «Где же тут может быть мина? — размышлял он. — Наверно, под камнями, придётся их снимать. — И сам остановил себя: — Погоди. Снимать так тоже нельзя. Могут быть оттяжки».

Он снова внимательно оглядел камни. Самая обыкновенная булыга. Такой раньше мостили улицы в городах, пока не стали заливать асфальтом.

Мизяев чуть тронул щупом булыжник, к которому так принюхивался Макс. Ему показалось, что камень какой-то мягкий, что щуп даже входит в него или камень проминается от лёгкого нажима. Но этого быть не могло! Ведь булыжник — это кусок гранита!

Мизяев ещё раз чуть-чуть кольнул щупом. И снова в руке возникло это ощущение — камень мягкий, он поддаётся нажиму металлического прутка.

Что-то было в этом странное. Мизяев встал на колени, вытащил нож. Осторожно провёл лезвием под камнем. Оттяжек, проволочек там не оказалось. Тихонько взял камень пальцами правой руки. И не поверил себе! Камень был поразительно лёгкий. «Как бумага, — подумал Мизяев, и тут его словно осенило: — Да это же и есть бумага, только толстая, папье-маше. Камень-то поддельный!»