Николай Черкашин - Знак Вишну

Орест вспомнил, как гоголем ходил, когда ему вручили красное «смершевское» удостоверение. И с чего это он возомнил себя контрразведчиком?! Память дырявая, собранности никакой, выдержка плохая, интуицию заменяет воображение.

Он легко верит, во что хочется верить. В последнее время развилась болезненная мнительность: готов подозревать в связях с «вервольфами» кого угодно — доктора Гекмана, Лотту, фрау Хайнрот, Сабину и даже эту козьеглазую немочку, которая так отчаянно с ним флиртует. Ну, конечно же, ради того, чтобы соблазнить советского офицера, сделать его своим агентом и выуживать военные секреты. Есть тому и неоспоримые доказательства: шоколад летчиков люфтваффе с тонизирующим орехом кола. Откуда он у бедной девушки, племянницы пасторской экономки? Ну-ну, поехали… Кстати, шоколад могла принести и Сабина. А что она уносила в свертке? Вещи, дорогой мой, вещи для продажи на «шварцмаркете». Папенька их, дядя Матиас, заболели и не смогли прийти сами… Не мешало бы прокачать и папеньку…

Тьфу, черт! Так и свихнуться недолго.

— Господин лейтенант, вы не спите? — в дверь заглядывала легкая на помине Дита. — У меня маленькое несчастье. Никак не могу расстегнуть сережку.

Дита подставила маленькое розовое ушко. Серебряная застежка оказалась совершенно исправной, и Орест легко ее расстегнул.

— Пожалуйста.

Он был слишком подавлен, чтобы поддаваться чарам фрейлейн Хайнрот.

Дита ледяным голосом пожелала ему спокойной ночи.

В довершение ко всем проколам не хватало еще завести интрижку в пасторском доме!

Нет, надо было решительно определяться, как быть дальше и кем быть — расписаться в собственной беспомощности или еще раз попытаться удержать шальную жар-птицу, утвердиться в настоящем мужском деле?

Наверное, не все так безнадежно. Ведь если взяться за себя как следует — делать каждое утро гимнастику, стать, хотя бы на месяц, беспощадно к себе строгим, закалять волю, вырабатывать терпение, тренировать память — неотступно, ежечасно, ловя любой подходящий момент, ведь если по-настоящему захотеть, неужели не получится?

Как всегда, когда Еремеев начинал «новую жизнь», действовать захотелось немедленно, сразу, ничего не откладывая на завтра. Для начала надо было подыскать место для утренней зарядки. В комнате тесно — негде рукой взмахнуть. Во дворе — Орест выглянул в окно — не хочется гимнастировать на глазах прохожих.

Он вышел в коридорчик. Дверь в галерею была полуоткрыта. Пригибаясь, прошел под низким сводом и очутился в поворотной камере с овальным зевом узкого лестничного спуска. Живо припомнилась ловушка в подвале. Еремеев метнулся в галерею и в одну секунду оказался в уютном коридорчике мансарды. Но, уличив себя в трусости, взял пистолет, карманный фонарик, снова вернулся в поворотную камеру, осторожно спустился по крутым и высоким ступенькам.

Внутристенная лестница вывела его в алтарную часть кирки. Орест облегченно вздохнул и выключил фонарик. Лунный свет падал на плиты молитвенного зала. Под хорами громоздился штабель, составленный из скамей прихожан. В углу близ алтаря отливали холодным мрамором надгробные плиты отцов церкви и города.

Орест прошелся по пустынному храму: ну чем не спортзал? Вот здесь можно подтягиваться, там — отжиматься. Да тут и пробежки есть где устраивать!

Сквозь проломы в крыше сеял мелкий дождь. Еремеев задрал голову и удивился: дождь при луне! Чудной все-таки этот город — Альтхафен…

Встал Еремеев раньше всех в доме — в шесть утра, спустился в «спортзал» и отработал до хруста в костях весь комплекс армейской гимнастики. Взбодрив тело, Орест приступил к тренировке памяти. Начинать надо было с простого — с заучивания стихов. Еремеев открыл стеклянный шкафчик и вытащил наугад несколько томиков. Все книги оказались духовного содержания. Хорошо бы найти Гёте. Недурственно цитировать «Фауста» в подлиннике.

И тут фортуна, словно в награду за начало праведного образа жизни, преподнесла приятный сюрприз. Из потрепанного «Катехизиса», который Орест снял, чтобы добраться до второго ряда, выпала фотокарточка. Простоволосый фенрих [7] Первичное офицерское звание в вооруженных силах Германии. радостно улыбался в объектив-аппарата. Лицо довольно приятное, высокий лоб, тонкий нос, твердо очерченный подбородок. Лишь глубоко посаженные глаза придавали юноше вид слегка угрюмоватый и настороженный.