Герберт Крафт - Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою

Когда я высунул голову из моего укрытия, чтобы посмотреть, не подошли ли иваны на расстояние, с которого они кричали свое обычное «Руки вверх!», меня почти выбросил из моей щели мощный четырехкратный залп. Ночью незаметно позади меня заняла огневые позиции батарея длинноствольных орудий, метнувших первый залп в дальнюю цель. Эх, парень, парень. А ты и не знал, что позади собрался целый арсенал тяжелого вооружения!

Хуже всего гремело сражение к северу от меня. Я со своего места еще мог видеть участок у Дубровки. Там где-то должен был воевать первым номером пулеметного расчета наш Буви. Мик сказал мне как-то, что наш товарищ пошел в пулеметчики, чтобы отличиться на этой должности. Если бы его не отделили от нас, он бы не решился на смену должности.

Где-то в небо выбросили трассы своих снарядов 20-мм спаренные зенитные пушки. Хотя в дыму горящих домов и машин не было ничего видно, то услышанное было верным знаком того, что штурмовики снова где-то над нами. Было бы удивительно, если бы они не вмешались в происходящее.

Посыльный мотоциклист в забрызганном грязью плаще бросился в мою ячейку и прокричал:

— Приказ командира! Ты должен немедленно отвезти раненых в тыл! Русские напирают с такой силой, что могут в любой момент прорваться! Поэтому раненых срочно надо вывезти с передовой! Черт, моему мотоциклу тоже досталось — осколок в заднее колесо!

Ну, вот! Быстро выскакиваю из ячейки, сбрасываю камни и землю с крыши машины. Завожу. Слава богу, мотор сразу запускается. Отправляться в дорогу в этой мешанине всегда хорошо — теряется своеобразное чувство страха, коренящееся в желудке. И прежнее удальство, с которым я уже не раз отправлялся в поездки под огнем противника, возвращается ко мне. Мотоциклист обнаружил между сиденьями бутылку «трехзвездочного» и изрядно из нее отхлебнул. А я опустошил бутылку доктора Грютте. Когда в животе теплеет, становится полегче.

Дорога к командному пункту батальона, по которой я проехал пару дней назад, вся изрыта воронками, что вынудило меня съехать в болото. Замечаю самые плохие места, которые надо будет объехать на обратном пути. Когда приехали на командный пункт, русские прорвались и захватили один из опорных пунктов. Тем не менее на передовой в круговой обороне еще держались наши люди. Мой ботаник доктор Грютте собрал всех, до кого мог докричаться, в том числе и меня, и во главе смешной разношерстной горстки с криком «Ура!» пошел в контратаку. Создав видимость крупных сил и храбро применяя ручные гранаты, удалось обмануть прорвавшегося противника и выбить его с первой линии обороны. На самом деле мы значительно усилились за счет тех, через кого прорвались русские и кто остался в живых. И иваны побежали. Им еще добавил запала уцелевший пулемет, да так, что они побросали оружие и остановились с поднятыми руками. Пленных заставили отнести на командный пункт всех наших многочисленных убитых и раненых. Наши позиции снова были заняты нашими подразделениями, хотя и ослабленными. Исход первого дня сражения был решен.

Командный пункт узнать было невозможно. Раньше он располагался в укромном месте лесной чащи. Теперь вокруг из земли торчали только обугленные пни деревьев. Два блиндажа получили прямые попадания, и находившиеся в них были разорваны в клочья вместе с радиостанциями. Все телефонные провода были перебиты. Два артиллерийских разведчика были убиты. Только в штабной роте батальона в тот день было одиннадцать убитых. Штурмовики тут тоже хорошо поработали и собрали свой урожай жертв.

Раненые лежали в глубоких воронках и ждали отправки в госпиталь. Тех, кому требовалась срочная помощь, я забрал с собой в первую очередь. Двух лежачих я положил на носилках поперек машины, а двух сидячих — чтобы их придерживать, и поспешно отправился в тыл, пока на опорный пункт снова не обрушился огневой налет.

Такой маневр мне удалось совершить и во второй раз. И я только после этого заметил, что два запасных колеса пробиты. То, что пробито второе, я заметил на главном перевязочном пункте в Красее, когда переносил раненых в землянку. Хорошо, что мне удалось еще уехать оттуда, потому что вид страданий может даже настоящего солдата довести до полной потери боеспособности.

Когда я хотел уже в третий раз повторить свою поездку по пустынным дорогам и сырым от дождя полям до опорного пункта, доехать туда мне не удалось, потому что иваны все же его захватили. Командир со своими офицерами сидел на корточках в придорожной канаве и пытался выяснить обстановку.