Георгий Ключарев - Конец Зимней грозы

Растекаясь по окопам в стороны, танки пропустили вперед тяжелые бронетранспортеры. Грузно покачиваясь и кивая тупорылыми радиаторами, они заклокотали белым пламенем венчавших их крупнокалиберных пулеметов. Грубый, отрывистый стук временами перекрывал общее кипение звуков боя. Пока танки, накреняясь, утюжили окопы, вертелись на месте и вдруг, мертво замирая, чадно горели, бронетранспортеры прорвались в затопленный дымным варевом поселок. Из чрева их угловатых туш наземь тяжело спрыгивали гренадеры в низко надвинутых касках и, пестря светляками пламени гремевших «шмайсеров», мелькали меж стен в узких улочках поселка. Выскакивая повсюду и снова пропадая, они, понукаемые офицерами, стягивались к немногим очагам сопротивления.

Устремившись следом за Сыроежкиным из щели, Галя с внезапно подступившей к горлу дурнотной тошнотой обмерла перед лежащим на обугленной земле почти голым солдатом, чуть прикрытым дотлевающими, зловонно дымившими клочьями одежды. В глазах у нее все поплыло, но, боясь потерять военфельдшера из виду, Галя, собрав силы, не чувствуя ног, спотыкаясь, побежала вверх по улочке. В упор увидев впереди гренадеров, распластавших по ветру полы зеленых шинелей, она инстинктивно прижалась к какой-то стене. Отвлеченные офицерской шинелью высокого Сыроежкина, а может быть, просто пренебрегая девушкой, немцы позволили ей юркнуть за угол, во двор, где она притаилась за деревянным сарайчиком. Переведя дух, Галя снова метнулась на улочку, но там, тяжело топая короткими подкованными сапогами, снова вереницей бежали гренадеры. Как только последний скрылся, она, бегло оглянувшись, выскочила и кинулась вверх.

«Взы-ы-ывз!.. Тиу-тиу-чвик! Взж-ж!» — на все лады пел воздух. Короткие, упругие удары взрывов ручных гранат обрывали заливистый лай автоматов.

С детства Галя больше всего боялась мертвых и теперь, то и дело шарахаясь от трупов и обмирая, потеряв сбитую пулей ушанку, мотая в воздухе короткими светлыми косицами, она из последних сил превозмогала себя, чтобы бежать, бежать! Ноги заплетались, девушка шаталась; у поворота упала на колени, судорожно глотнула широко открытым ртом горячий воздух и вдруг увидела совсем близко, прямо перед собой полуоткрытую дверь знакомого домика; обдирая колени о шершавую мерзлую землю и не чувствуя боли, непонятно из каких уже сил поползла вперед, перевалилась через порог и потянулась к кольцу крышки погреба, белевшему на полу.

Железный звон, давящий вой и свист пикирующего «юнкерса», пронзенные пульсирующим, истошным рыданием сирены, стремительно взлетающим до грани слухового восприятия штыком пробили сознание. В него впечаталась зажатая сверкающими дисками ограненная полусфера штурманской кабины с парой черных точек голов пилотов. Плохо ориентируясь в своих действиях, Кочергин соскочил с танка и, выдергивая ноги из глубокого снега, побежал, размахивая пистолетом. В опустошенной груди застрял вдох, под ноги стремительно метнулись сухие стебли бурьяна, а он, как в дурном сне, казалось, прирос к месту, был бессилен выполнить властный приказ самому себе бежать к танкам, чтобы рассеять их по степи. Слюна забила глотку, железно-кислый привкус судорогой свел челюсти. Яростно сплюнув, Кочергин, распяливая рот навстречу хлещущей в лицо холодной струе, что-то кричал и ругался, когда, ошалело мотнув головой, задрал кверху лицо и круто остановился. Да, взрывов бомб не было! Гитлеровские асы отбомбились над Верхне-Кумским, возвращались на базу порожняком, без фугасок и не устояли перед соблазном имитировать бомбежку стягивающихся в ромб танков, чтобы разогнать их, навести панику.

Значит… Значит, им очень важно задержать танки в степи, не дать им вернуться в поселок! Что в Верхне-Кумском?

Широко расставив ноги, он без толку вертел головой, следя за праздно пикирующими самолетами, и беззвучно шевелил губами, кляня свою нелепую поспешность, оставившую его снова в одиночестве в голой степи. Уколола мысль, что танкист из него, видимо, так и не получился, иначе не забыл бы про рацию.

Снизу и сверху еще слышался барабанный перестук пулеметов, но карусель пикировщиков уже размашисто раскручивалась на курс к базе. Тут, мазнув тенью и оглушительно рыднув над головой невыключенной сиреной, близко показал черные кресты в белых угольниках на дымчато-серых крыльях «юнкерс», идущий как бы на посадку. Подняв каскады искристого снега и пробив в нем широкую траншею, самолет неподалеку замер, нагло задрав высокий стабилизатор с косой черной свастикой в желтом пятне. На снег тут же спрыгнули суетливые фигурки. Пилоты!