Евгений Федоровский - Посылка от Марта

— Я «Альбатрос», к полету готов, — сказал Вайдеман.

— Хорошо, Альберт. Итак, задача у вас одна — взлететь и сесть. Не вздумайте делать чего-нибудь еще.

— Понимаю.

— И внимательно следите за приборами. Запоминайте малейшие отклонения.

— Разумеется.

— К запуску!

Вайдеман включил кнопку подачи топлива в горючие камеры двигателей. Через несколько секунд загорелись лампочки-сигнализаторы. За фонарем зарокотал моторчик стационарного пускача. Глухо заверещали лопатки компрессоров. Альберт включил зажигание. «Альбатрос» вздрогнул, словно сзади его кто-то наподдал. Резкий свистящий рев оглушил пилота. Машина, удерживаясь на тормозах, присела, как рысак перед выстрелом стартера. На приборной доске ожили стрелки.

Вайдеман протянул руку к тумблерам, щелкнул переключателями, проверяя приборы, еще раз окинул взглядом всю свою тесную кабину… «Кроме всего, что ты знаешь, нужна еще удача», — подумал он и нажал кнопку передатчика.

— Я «Альбатрос», прошу взлет.

— Взлет разрешается. Ветер западный, десять километров в час, давление семьсот шестьдесят…

Привычное сообщение Зандлера успокоило пилота. Вайдеман отпустил тормоза, двинул ручку подачи топлива вперед. Двигатели взвыли еще сильней, но не увеличили тяги. Ручка уже уперлась в передний ограничитель, вой превратился в визг.

Наконец истребитель медленно тронулся с места. Компрессоры на полных оборотах, температура газов за турбинами максимальная… Но самолет нехотя набирает скорость. На лбу выступают капельки пота. Вайдеману не хватает рева винта, упруго врезающегося в воздух, тряски мотора, в которой чувствуется мощь. На поршневом истребителе Вайдеман был бы уже в воздухе «Альбатрос» же пробежал больше половины взлетной полосы, раскачиваясь, вздрагивая и не выказывая никакого желания взлетать.

Положение становилось критическим.

Вайдеман торопливо потянул ручку на себя. Нос самолета приподнялся, но встречный поток не в силах был подхватить тяжелую машину с ее короткими острыми крыльями. Уже близок конец полосы, виден редкий кустарник, за ним — крепкоствольный баварский лес.

И тут Вайдеман понял, что машина не взлетит. Рука машинально убрала тягу. Завизжали тормоза. В одном двигателе что-то булькнуло и бешено застучало. Самолет рванулся в сторону. Вайдеман попытался удержать его на полосе, двигая педалями. Единственное, что ему надо было сделать сейчас, это спасти дорогостоящий самолет от разрушения, погасить скорость.

«Альбатрос» пронесся к кустарнику, рванул крыльями деревца. Шасси увязли в рыхлой, болотистой земле. Стало нестерпимо тихо. Правый двигатель задымил. Через несколько минут до слуха донесся вой санитарной и пожарных машин.

Вайдеман провел ладонью по лицу, расстегнул привязные ремни, но выйти из кабины не смог. Несколько крепких рук выдернули его. Пенные струи огнетушителей забили по горящему мотору.

— Что случилось, Альберт? — спросил Зандлер, подъехав на открытой легковой машине.

— Об этом вас надо спросить, — ответил Вайдеман, садясь на сухую кочку. Его бил озноб.

— Двигатели не развили тяги?

— Конечно. Они грохотали так, как будто собирались выстрелить, но скорость не двинулась выше ста, и я стал тормозить в конце полосы, чтобы не сыграть в ящик.

— Вы правильно сделали, Альберт. Едемте ко мне!

Вайдеман сел рядом с Зандлером. Машина выбралась на бетонку и понеслась к зданию конструкторского бюро.

— Значит, двигатель не выдержал взлетного режима, — как бы про себя проговорил Зандлер, закуривая сигарету. — Сейчас же составьте донесение и опишите подробно весь этот неудачный взлет. А потом садитесь за аэродинамику и руководства по «Альбатросу». К несчастью, времени у вас опять будет много…

Через неделю в мастерских отремонтировали планер, установили новые двигатели. В носовую гондолу, предназначенную для пушек, был поставлен поршневой мотор ЮМО-211, который должен помочь «Альбатросу» оторваться от земли.

Мессершмитт вместе с Зандлером осмотрел самолет и бросил недовольно:

— Не курица и не самолет.

«Альбатрос», треща мотором и воя двумя турбореактивными двигателями, подскочил вверх, низко прошел над аэродромными бараками, развернулся и сел. Наберет ли он когда-нибудь большую высоту и сможет ли выполнять фигуры высшего пилотажа — этого еще никто не знал. Но первая победа была одержана.

Альберт выскочил из кабины и радостно стиснул попавшего под руку механика Карла.