Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит

– Не делайте копий. Только на память. Готовьте отдельно, дома, что ли… Интересная тема… Для дипломной работы.

Ловя боковым зрением вихляющий зад уходящего студента, Папаясс упустил момент, когда у столика появился загорелый мужик с клетчатой сумкой на колесиках, по обличью явно дачник. Занял место студента, выставил на мраморную столешницу тарелочку с вокзальными бутербродами. Вот тут-то и пробило Самко: какой на хрен дачник, если этот сандвич пятнадцать рублей стоит! Но по-настоящему екнуло сердце, когда на столе возник очень знакомый термос. Уже без церемоний Самко уставился на пришельца и, стараясь быть спокойным, спросил:

– Ходок? Здравствуй, что ли? Если ты, Алеша, решил удивить и напугать своим маскарадом, то считай, что цели достиг.

– Модникова ты готовил? – не поднимая головы, угрюмо спросил Астманов. – Твой кадр?

Папаясс сокрушенно кивнул, стараясь не упускать из вида две позиции: термос, на крышке которого покоилась правая рука Ходока, и его левую руку, наполовину скрытую столом.

– Мой. Надеюсь, крышку не рванешь? Алеша? И пулю не влепишь. Моя ошибка. Ну, не было другого кандидата. Я же его проверял на деле. Деньги-то он привез?

– Не части. Все ты знаешь. Только одно скажи – это случайность или вы решили со мной поиграть в подкидного дурака? Прощупать?

– Пугаешь. Это плохо, – обозлился Самко. – Я тебя подводил? По моей линии были проблемы? То-то же. Ошибку признаю. В следующий раз нормального человека пришлю.

– Следующего раза не будет. Без комментариев, – предупреждающе поднял руку Астманов. – Чайник свой бери. Как открывать – знаешь. Этот, Модников, не оставил за собой чего?

– Если у тебя без проблем, – Самко осторожно подвинул к себе термос, – то у нас все чисто. Был след, домик в Серпухове. Сгорел… Никаких привязок, ручаюсь.

Астманов опустил руку в сумку, что заставило Папаясса слегка напрячься…

– Расслабься, проехали… Держи, вот его ксивы, хотя паспорт, похоже, натуральный, да и «льготное» – тоже. Оно ему теперь не нужно.

Самко облегченно выдохнул:

– Спасибо, Алексей. Я тут голову ломал. Говорили мне, дерзкий парень… Значит, царствие небесное!

– Это не нам судить, какое ему царствие, – поморщился Астманов. – А насчет дерзости… Отморозок он был, это точно. Все, откат нормальный. Уходи первым, Семеныч.

– Постой. Услуга за услугу. Прости, не то хотел сказать, но ты же знаешь закон подлости в таких делах, за одного идиота троих приходится подставлять. Ты с меня такое позорище снял… Вот, слушай. Помнишь, тогда, в восемьдесят первом, в редакции, ты рассказывал о Шамбале, о ваджрах, ну этих, громобоях. Помнишь, ты говорил – Шамбала рядом, рисовал эти палицы?

– Помню, – с досадой отозвался Ходок. – Если ты решил вечер воспоминаний устроить, так я вспомню, как ты меня, за малым, не сдал своим кровососам в Ташкенте…

– Леша, ну кто я тогда был? – опустил голову Самко. – Капитана досрочно получил, зелень. Другое время было. Закружило… Да ты послушай! Сказки про твои древнеарийские лазеры никого из наших не интересовали. Рерих, Блаватская, Шамбала – это для ученых дамочек, чтобы их в постель красиво уложить. А вот месяц назад – публикации валом пошли! И почти в каждой намек – есть в России эти ваджры…

Астманов поморщился:

– У нас теперь, как в Греции, – все есть! Ты с какого бодуна в мистику ударился?

– Не пью и не тянет, Алеша. А вот еще смешной случай. На тусовке одной речь о камешках зашла. Так вот, солидный человек утверждал, что есть у него осколок этой ваджры. Черный алмаз. Лечит, удачу приносит – все такое… А тут «барби», девка его, из породистых, масла в огонь подлила, мол, сколько же такое чудо в целости стоит. Он на секунду притормозил, а потом ткнул пальцем за окно, на «Лейтон», здание офисное, новое, и говорит: «Этот крейсер – стартовая цена». Пошутил, вроде посмеялись. Только шутить он не может и не любит – машина счетная! И еще, когда мы подкатили с предложением поискать остальные части камня, то он сначала интерес проявил, а потом просто перестал с нами общаться, будто кто ему нашептал….

– Мне-то ты зачем это говоришь, – Астманов полез за сигаретами, но, вспомнив, что стоят они в зале ожидания, не закурил, а стал постукивать пачкой по мрамору. – Я в ваших тусовках не участвую. Да и обмен у нас последний состоялся. Все, иссякла жила.

Самко хохотнул:

– Не та уже выдержка, Ходок! При том, что тебе это интересно. Ты же рисовал тогда и диск, и «гантель», и крестик чудный, у которого концы ромбические. Так вот, человек этот нам показал фотографию камешка. Другим в новинку, а я этот профиль на твоем рисунке видел.