Сергей Скрипаль - Жизнь и приключения Федюни и Борисыча

Втихаря, обливаясь холодным потом от скрипа стеклореза, от звонкого щелканья при постукивании по линии разделения, замирая при резком "отламывании" отрезанных кусочков, наконец-то, с грехом пополам получили из "афганского" куска более – менее подходящий "прямоугольник". Борисыч посмотрел на полотно, кривобокое оттого, что у стекла была маленькая площадь, и по краям параллелепипеда остались неровные пустоты, сплюнул от отвращения и приказал:

– Поползли.

Никуда они, конечно, не поползли, а, удерживая некрасивый отрезок, поковыляли в кубрик к Губареву.

Дело мастера боится, и через время кривобокое стекло было установлено на место краденого.

– Дальше чо? – спросил "стеклобой", не смея взглянуть на друга, нахлебавшегося от Федюниной бестолковости незаслуженных хлопот.

Борисыч пожал усталыми плечами и мотнул головой в сторону палаток – "отдыхать".

– А! Чуть не забыл. Ключи отдай майору, видел, этот-то – замполит приехал. Надо ж ему где-то спать?

Федюня кивнул и убежал.

Борисыч, едва не падая от усталости, добрался до своего места и повалился на койку.

Федюня поспел как раз к окончанию совещания, доложился майору Ерёменко, получил новый приказ, и со всех ног кинулся его выполнять.

Рано утром после подъёма у Федюни было прекрасное настроение в отличие от невыспавшегося хмурого Борисыча.

Он "бумкал" весёлую популярную песенку, насвистывал и чуть не приплясывал, поглядывая на хмурого друга с видом: "А вот я знаю, так знаю!"

– Чо? – спросил Борисыч, знавший Федюню, как облупленного.

– Борисыч, ты был прав! Бог есть, и он, правда, милостив! Знаешь, что вчера случилось?

– Ясен хрен, не знаю, – окрысился Борисыч. – Я твоей милостью вчера так наломался, что вырубился до утра. Едва – едва хватило сил таки встать и раздеться.

– Я пошёл рыжему ключи отдавать, а он приказал мне... – сделал эффектную паузу перед сюрпризом Федюня. – Приказал мне отдать ключи прапору Мерзликину.

Борисыч вскинул глаза на ликующего друга, не понимая ситуацию до конца.

– Чертовня какая-то! Куска в майорский кубрик? Зачем?

– Хохма вот в чём. Мы с тобой модуль где закончили вчера? Вон там, – показал рукой Федюня. – А замполитовский? Вон там, – указал он совсем в другом направлении. – В новом модуле будут все старшие офицеры, а конкретно Мерзликина и ещё троих прапоров со складов приказано разместить на новое место в бывший кубрик замполита. Отчего замполиту и отложили поездку в Кабул. Это вчера на собрании и решали. Знаешь почему? – не удержался и захохотал Федюня, – Потому что его бывший модуль недалеко от сортира! Замполит всех достал своим нытьём и жалобами на вонь. А Мерзликину по хрену, какой у него запах и какое у него стекло. Он вчера после "переезда" так назюзюкался с радости, что наверняка и не помнит ни черта.

Борисыч выдохнул с облегчением и перекрестился.

* * * В это же время прапорщик Мерзликин с трудом разлепил опухшие веки, сел на койке и, озираясь по сторонам, пытался сообразить, куда же это его занесла нелёгкая военная служба, и откуда так немилосердно ему дуло всю ночь в поясницу.

– Ну, вот и всё готово!

Сияющий, разрумянившийся Федюня, растопырив локти нёс к нам шампуры с готовым шашлыком. Принимая у него из рук по одному шампуру, я упирал каждый в дно глубокой миски и зажатым в свободной руке ломтем хлеба снимал куски мяса.

Сергей добавил свежей зелени, Борисыч наполнил стаканы.

Уселись. Ароматы перемешались и вызвали приступ волчьего аппетита.

Некоторое время говорить было некогда.

После первых прожёванных кусков, Федюня заговорил:

– Вот этот рецепт все-таки самый удачный! Правда?

Мы дружно молча закивали головами, так как рты наши были заняты работой, а Федюня продолжал:

– Борисычев рецепт. Куда мне до него! Вот кто готовить умеет! Он меня однажды от голодной смерти спас в Афгане, во, как!

Мы вопросительно посмотрели на Борисыча. Он утвердительно кивнул головой и подмигнул, давая понять – расскажу, когда Федюни не будет рядом.

Вскоре Федюне понадобилось отлучиться, и Борисыч, воспользовавшись случаем, рассказал об этой истории.

– Жра-а-а-а-ть хочу-у-у-у-уу, – промычал в полог ротной палатки Федюня. Пытавшийся давно и безуспешно заснуть на своей койке, он крутился на ней часа полтора, но желание съесть хоть что-нибудь не давало забыться и заснуть.

– Тьфу ты, – вконец рассердился на голод Федюня и сел, с завистью глядя на Борисыча, мирно сопящего на соседней койке.