Юань Цзинь - Спаянные на жизнь и смерть

Чжан Ин-ху стоял весь красный от смущения. Он хотел уже было уйти отсюда, но его с Кимом заметили. Ким Ок Пун вскрикнула растерянно:

— Ой, кто это?..

— Свои! — улыбаясь, сказал Ким Ен Гир.

— Ох, как вы нас напугали! — всплеснула руками Сяо Цзян.

— Ну, что же вы, идите сюда, посидите с нами!

Мужчины подошли и сели на скамью рядом с девушками.

Чудесны майские ночи на юге! В небе светятся крупные яркие звёзды. Лёгкий ветерок доносит нежные запахи цветов. Под горой журчит, плещется ручей…

— Уезжаете завтра? — спросила Ким Ен Гира Сяо Цзян.

— Да, уезжаем.

— Все разъезжаются! А писать нам будете?

— Китай и Корею разделяет только река, — с улыбкой заметил Чжан Ин-ху. — Так что сообщение очень удобное. Корейские товарищи, которые уехали раньше, уже прислали нам несколько писем. — Он обернулся к Кимам. — Вы тоже должны почаще писать нам!..

— Да, будем, будем! — успокоил Ким Ен Гир. — Теперь нам только и писать. За последнее время нас тут прямо обкормили грамотой!

Сяо Цзян звонко рассмеялась. Завязался оживлённый разговор. Одна Ким Ок Пун не принимала в нём участия. Она сидела в сторонке и молча крутила ивовую ветку.

— А ты что молчишь? — обратился к ней Чжан Ин-ху. — О чём задумалась? Может, хочешь ивовую корзину сплести?

Ок Пун покраснела.

— Да я… У меня… О чём же мне говорить?..

— Ну, ладно, ладно, — замахала на неё руками Сяо Цзян. — Разговоры и ни к чему! Лучше спой нам корейскую народную песню.

— Песню?.. Да у меня… у меня сегодня горло болит!

— Тогда пой тихо, — сказал Чжан Ин-ху.

Сяо Цзян вскочила со скамьи и, приложив руку к козырьку, вытянулась перед подругой.

— Пой, Сяо Ким!.. А то я всё время буду так стоять.

Наконец Ок Пун согласилась.

— Я выросла в бедной крестьянской семье, — сказала она. — Я спою вам «Горное эхо».

Вокруг, казалось, стало ещё тише. Тишину нарушало лишь журчанье ручья. В тёмной его воде отражались звёзды.

Ок Пун запела:

Песня звучала печально. Все слушали её в глубоком молчании.

— Ах, хорошо поёшь! — с жаром воскликнула Сяо Цзян, когда Ок Пун замолкла. — Спой-ка ещё одну!

— Теперь надо весёлую, жизнерадостную! — сказал Чжан Ин-ху.

Сяо Цзян захлопала в ладоши.

— А ну-ка, попросим товарища Кима спеть нам!

— Не умею я петь, — застенчиво промолвил Ким. — Но как вспомню о родине, так песня сама из души просится. Давай-ка, Ок Пун, споём нашу новую песню.

И они в два голоса затянули:

Они пели с чувством; песня воодушевила и слушателей. Неожиданно прибежали две девушки-санитарки.

— Сяо Цзян, Сяо Цзян! Поторопитесь! Начинается вечер, посвящённый проводам корейских товарищей.

Все поднялись со скамьи. Ок Пун отстала от подруги и, вынув из кармана бумажный конвертик, протянула его Чжан Ин-ху.

— Я скоро уеду… И хочу, чтобы это осталось вам на память. Нет, нет, не открывайте! Придёте домой, тогда и посмотрите.

И с этими словами она побежала за Сяо Цзян. Ким Ен Гиру нужно было идти в штаб полка.

— Я, наверно, не смогу быть на вечере, товарищ командир роты, — сказал он. — Приду после.

— Постарайся прийти пораньше! Мне ещё о многом нужно с тобой поговорить.

— Да, это наша последняя ночь… Я постараюсь освободиться как можно скорее.

И Ким поспешно зашагал прочь.

Вернувшись в роту и отдав необходимые распоряжения политруку, который должен был повести бойцов на прощальный вечер, Чжан Ин-ху вошёл к себе в комнату, зажёг лампу и раскрыл конверт. Из него выпала фотография и записка. С фотографии смотрели Ким Ен Гир и его сестра. У Кима был бравый, серьёзный вид, а Ок Пун улыбалась. Чжан в волнении развернул записку. «Дорогой друг! — писала Ок Пун. — Я скоро уеду от Вас, и на сердце у меня неспокойно… Не знаю, что и сказать Вам на прощанье. Вы так много мне помогли. Вы учили меня ненавидеть врагов, любить товарищей и всегда следовать по пути, указанному партией. Никогда не забуду я Ваших наставлений. А ещё — только извините меня за нескромность — есть у меня к Вам одна просьба: не могли бы Вы подарить мне на память Вашу фотографию?.. Я хочу, чтобы лицо Ваше всегда было у меня перед глазами».

Прочитав записку, Чжан закурил сигарету и задумался. Раскрыв свою полевую сумку, он порылся в ней, достал что-то оттуда и вышел из комнаты.

На поляне шли последние приготовления к вечеру.

Карбидные фонари бросали свет на деревья, на людей, усевшихся прямо на траву. Было шумно.