Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

— Сейчас речь идет не о космосе, — почти прорычал Браун, прекрасно помня, что начальник технического отдела в курсе его «космических» отношений с фюрером.

— Понимаю, не о космосе, — понял свою оплошность Ренс. — Это всего лишь один из этапов полета, который проходит успешно.

— Почему Шредер кричал, что он горит?! — наклонился над ухом Брауна генерал Дорнбергер. — Что-то все же произошло!

— С пилотом, — стоически выдержал и этот натиск Ренс. — С ним действительно что-то произошло. Но не с ракетой. Взрыв ракеты датчиками не зафиксирован, пламени на ракете не было и сейчас не наблюдается.

— Тогда что же произошло с пилотом?! — прокричал Гитлер в свое переговорное устройство.

— Он на связь не выходит. У него есть аварийная кнопка. Даже если пилот не в состоянии говорить, он мог бы нажать виднеющуюся прямо перед ним кнопку, как сигнал беды. На такое способен даже человек, находящийся одной ногой в могиле. Однако Шредер и на это оказался неспособен.

— Как я и предполагал, — напомнил о своей холодной мести личный адъютант фюрера.

— Но если все хорошо, — вновь заговорил сам фюрер, — если вы утверждаете, что все датчики работают нормально и ракета летит, как объяснить гибель столь опытного, не раз встречавшегося со смертью пилота?

— Попытаемся выяснить, — откровенно растерялся начальник технического отдела.

— А по-моему, уже все ясно, — объяснил вместо него фон Браун. — Ракета не возгоралась, она летит заданным курсом, а значит, пилот не сгорел, не погиб.

— Что же тогда с ним?

— Почувствовав перегрев, он попросту испугался и поспешил воспользоваться ампулой с цианистым калием.

— Впредь пилотам не следует выдавать ампулы, — назидательно молвил Каммлер. — Слишком уж заманчиво они выглядят в кабине смертников.

— Не следует допускать их на стартовую площадку при экспериментальных запусках ракет, — парировал Браун. — Сидя в своей кабине, Шредер мог заметить свечение на носу ракеты и решил, что она загорелась.

— И этого оказалось достаточно?! — изумился фюрер.

— Порой люди кончают жизнь самоубийством и по более мелочному поводу, — заметил генерал Дорнбергер.

— Недавно он присутствовал во время пробного запуска нашей гренландской ракеты, сгоревшей, как вы знаете, буквально через несколько секунд после взлета, прямо над островом, — попытался, объяснить психологический срыв пилота фон Браун. — Шредер тогда ужаснулся. Да что там, увиденное попросту повергло его в ужас.

— Как я и предполагал, с наградой за мужество мы явно поспешили, — по-идиотски ухмыльнулся Шауб, однако фюрер с таким гневом взглянул на него, что тот мгновенно сник.

— Зачем же вы дали согласие на его полет? — вмешался в их разговор неугомонный Каммлер.

Брауна так и подмывало сказать, что решение принимал не он, а личный агент фюрера по особым поручениям Отто Скорцени. Мало того, он помнил, что обер-диверсант рейха умышленно переставил Шредера в списке кандидатов, чтобы карта судьбы неминуемо легла на него; и что сделал он это как раз в наказание за трусливые откровения Шредера в своем дневнике.

Однако ставить под удар любимчика фюрера так и не решился. Причем не только потому, что это выглядело бы неблагородно. Это было еще и опасно. Особенно теперь, в конце войны, когда его, Брауна, личное спасение вполне может зависеть от воли и действий обер-диверсанта рейха, который, как ему известно, уже занимается подготовкой всевозможных зарубежных каналов, нор и пограничных коридоров.

— Таким образом, наша воздушная торпеда оказалась непилотируемой? — попытался фюрер подытожить результат запуска ракеты проекта «Америка», обращаясь уже к Брауну, а не к его непосредственному начальнику генерал-лейтенанту Дорнбергеру. — Агенты и радиомаяк оказались в руках американцев, пилот раскусил ампулу.

— Единственное, в чем не приходится сомневаться; — парировал барон, — так это в том, что ракета продолжает двигаться в сторону США.

— Но только в сторону, — заметил Шауб. — Как и большинство тех, которые направляются в сторону Лондона.

— Ренс, — молвил Браун, стараясь не обращать внимания на эти разговоры за его спиной, — как идет полет?

— Нормально.

— И это называется «нормально»! — возмутился Гитлер. — Нью-Йорка она достигнет?

— Судя по всем характеристикам, должна, — не удержался Дорнбергер, пытаясь прийти на помощь главному конструктору.

— Вы слышали вопрос, заданный фюрером, инженер Ренс? — произнося это, Браун вполне отдавал себе отчет в том, что отвечать на подобные вопросы фюрера обязан лично он, как главный конструктор.