Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

Однако предупреждал он своих курсантов и о том, что назад пути нет. А нет его потому, что в принципе быть его уже не может.

Сначала у итальянского князя Боргезе, командовавшего во флоте Муссолини «Икс-флотилией», Скорцени перенял опыт подготовки командиров катеров-снарядов и управляемых торпед, подготовив для малых боевых соединений германского военно-морского флота под командованием вице-адмирала Хейе около сотни моряков-смертников [42] Более подробно об этой стороне деятельности Отто Скорцени — моем романе «Ветер богов». В опубликованной уже после войны книге своих воспоминаний, по поводу управляемых смертниками торпед Скорцени писал: «Опираясь на опыт итальянцев, адмирал Хейе и его сотрудники за несколько месяцев создали новое эффективное оружие особого назначения. Все следовало делать как можно быстрее, ибо все мы знали, что времени терять нельзя. Война близилась к концу». — Автор. . А затем принялся готовить пилотов для управляемых тяжелых авиабомб и пилотируемых ракет, а также пилотов-камикадзе для обычных самолетов.

Фюрер, Гиммлер и Геринг идею подготовки рейх-камикадзе в принципе одобрили, и теперь его Отряд военных астронавтов насчитывал около пятисот добровольцев. Причем во время совещания у фюрера Скорцени заявил, что способен подготовить столько людей, сколько понадобится, были бы ракеты. Это за явление поразило всех, особенно начальника штаба Верховного главнокомандования фельдмаршала Кейтеля.

— Неужели действительно нашлось такое количество смертников-добровольцев?

— Можете не сомневаться, господин фельдмаршал. Их будет столько, сколько мы с вами решим направить в Отряд военных космонавтов. — И тут же, со свойственной ему грубоватой прямотой, уточнил: — Однако из этого не следует, что пилотов смертников я стану поставлять для ракет-смертников, не способных отлететь на десять километров от Пенемюнде.

Это был удар в спину. Все присутствовавшие сразу же почувствовали себя неловко. Причем первым что-то недовольно пробубнил все тот же Кейтель.

— Почему вы называете этот свой отряд Отрядом военных космонавтов? — не скрывая своего недовольства, спросил Гитлер. Барон, как никто иной, знал, насколько фюрер не любит всего, что напоминает о космосе. — Только для того, чтобы завлечь в него молодых «коршунов Геринга»? Или же существует еще какой-то, более скрытый, смысл?

Скорцени отдавал себе отчет в том, что ему выгоднее признать: «Да, ради завлечения» — однако сказал он все же правду:

— Потому что мне верится, кому-то из них все же удастся стать германским покорителем космоса.

Кейтель предупредительно прокашлялся и вновь что-то там пробубнил себе под нос. Однако с этой его привычкой — бубнить себе под нос все уже давно смирились настолько, что почти не реагировали на нее.

— Не об этом мы должны думать сейчас, оберштурмбаннфюрер. Нам нужны ракеты.

— Так точно, мой фюрер.

— Очень много ракет, — еще громогласнее провозгласил фюрер. — Чтобы мир знал о них и содрогался. Уж какими они там будут: обычными, радиоуправляемыми, самонаводящимися, пилотируемыми, — это не так важно. Мы не космос сейчас должны покорять, мы, Скорцени, должны покорять Лондон, Нью-Йорк, Москву.

— Москву покорять! — хмыкнул Кейтель, и, кажется, это были единственные членораздельно произнесенные им слова, которые удалось услышать от него за все время этого совещания…

«Вот именно, — проворчал сейчас барон фон Браун, вспомнив о явно провокационных заверениях обер-диверсанта рейха, — были бы ракеты! Все ждут от меня каких-то особых, сверхмощных и сверхдальних ракет. Но я не Господь, и лепить эти ракеты мне приходится не за семь дней и не из глины!»

Декабрь 1944 года. Атлантический океан.

Борт субмарины «U-1230» (позывной — «Колумбус») из состава секретного соединения субмарин «Фюрер-конвоя».

Когда капитан-лейтенант Ральф Штанге вернулся на свою субмарину, в командирской рубке его уже ждали старший офицер Йохан Хорн и боцман Питер Керин.

— И как прошли переговоры? — широко улыбнулся Хорн, считавший, что его предвидение сбылось: Штанге вынужден был договариваться с жестким и авантюристично настроенным командиром «дойной коровы», с которым сам он не раз беседовал еще там, в припортовых пивных Гамбурга.

— О каких переговорах речь, господа? — при этом Штанге умышленно обратил свой взгляд на боцмана, подозревая, что тот уже составил «пиратскую компанию» старшему офицеру.