Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

Еще в сорок третьем году Адриан Вильке был студентом Берннской технической школы и на него как на подающего надежды будущего авиаинженера распространялась военная бронь которая и спасала его до поры до времени от призыва в армию но в сорок третьем очевидно испугавшись что все свои победы фюре p добудет не поделившись славой с ним Вилке он добровольцем пошел в армию вступил в СС и попросился па службу в Люфтваффе на военный аэродром чтобы получать практические навыки обращения с авиатехникой. Возможно, недоученный студент так и остался бы техником одного из авиационных полков если бы не его вмешательство в конструкторскую идею самого Брауна. Однажды в штаб люфтваффе на имя Геринга пришло странное письмо. В нем никому не известный техник из запасного военного аэродрома предлагал усовершенствовать уже действующий механизм, с помощью которого ракеты Фау небольшого веса можно было запускать с самолета «Хейнкель» [33] Одна из модификаций ракет Фау действительно запускалась с самолетов «Хейнкель». .

Рейхсмаршал принадлежал к тем счастливым людям, которые ни черта не смыслили в подобных технических новациях, посему даже не пытался разобраться в них. Зато у него хватил ума сразу же позвонить Брауну и предложить ему встретиться, с «одним аэродромным умником, уже трижды подвергавшимся арестам за недисциплинированность, но, очевидно, кое-что смыслящим в технике».

— …Позволю себе напомнить, что вы сами просили господина Одинса прибыть сюда, — даже не пытался скрывать теперь свое го возмущения Адриан Вильке, не понимая, почему Ракетный Барон ведет себя таким образом. — Мне еле удалось дозвониться до него. А когда я сказал ему, что звоню от самого барона фон Брауна, то доктор Одинс набрался наглости спросить: «Кто это такой — этот барон фон Браун?». — От главного конструктора Фау не ускользнуло, что фразу «Кто это такой — этот барон фон Браун?» обиженный стажер произносил с особыми, мстительны ми, интонациями.

— Хотите сказать, что он так и не вспомнил, кто же такой барон фон Браун? — поинтересовался конструктор, набросив на себя вуаль безразличия.

Усовершенствование, которое предложил тогда аэродромный техник, занимавшийся мелким ремонтом и техническим обслуживанием «Хейнкелей», само еще было слишком несовершенно однако идея его оказалась вполне приемлемой. И хотя Браун был удивлен, почему она не пришла в голову ему самому, тем не менее взялся за ее усовершенствование и вскоре внедрил в приспособление для запуска.

Необходимость в таком способе запуска была продиктована тем, что английские радиоспециалисты сумели освоить технику выведения из строя пилотного механизма ракет с помощью радиоволн. Запуск с самолетов стал этапным периодом освоения ракет перед их переводом на пилотирование летчиками смертниками.

После этой встречи Ракетный Барон решил не упускать Вильке из виду и, созвонившись с Герингом, оставил при себе в роли стажера и инженерно-технического порученца.

— …Вспомнил, естественно, но как-то не сразу и лишь после того, как я пристыдил его.

Вильке опять призывно взглянул на адъютанта, и тот не устоял.

— Все так и было, господин барон. Я присутствовал при их разговоре. И даже взял у господина Вильке трубку, чтобы напомнить штандартенфюреру СС о вашем договоре. Я ему так и сказал, что, пребывая в должности адъютанта барона фон Брауна, я лично присутствовал при состоявшемся между вами, барон, и штандартенфюрером разговоре, и слышал, как штандартенфюрер обещал господину барону…

— Хватит, — не то чтобы резко, но довольно иронично прервал его Браун, вальяжным движением руки указав Вильке на дверь. — Очевидно, вы попросту сбили его с толку моим титулом, Фрид, — обратился к адъютанту так, как обычно обращались к нему в померанском имении Браунов.

О чем бы Нейл ни докладывал Ракетному Барону, он всегда произносил свой монолог с таким вызывающим возмущением, словно своей службой в роли адъютанта делал одолжение не только Вернеру фон Брауну, но и всему рейху.

Браун привез Нейла из отцовского имения в Померании, где тот работал трактористом и водителем грузовика. Рекомендуя его сыну в роли адъютанта, отец обьяснил: «Характер у этого парня вздорный, однако человек он преданный и хотя и разгильдяй, но разгильдяй исполнительный, а главное, можешь быть уверенным, что гестапо не подсунет тебе в адъютанты какого-то продажного, бюргера».

Вернер, правда, был убежден, что отец подсовывал ему этого «исполнительного разгильдяя» по совершенно иной причине — чтобы получить хоть какую-то гарантию, что тот не сгинет в первом же бою где-нибудь под Смоленском или Ленинградом, а значит, вернется в имение. Но это уже было из области их семейных тайн.